Зять соврал. Он назвал какую-то совсем незначительную сумму денег. Она поняла это без труда. Но это уже не имело для неё совершенно никакого значения…
Зятю и самому было невыносимо вспоминать прошедшие дни. Кошмарный день! Он гнал от себя мысли о неминуемом расчёте с Михалычем. До времени расчёта ещё оставалось время. Он надеялся что-то придумать.
При воспоминании о нём его пробивал холодный пот…
– Но… – не решался говорить ботаник, – есть… – сбивался он, – я могу… – ком в горле мешал ему говорить.
Им вдруг овладело странное безумие. Последние прикупы он брал один за другим. Его проигрыш – это досадная случайность. Он же теперь знает, как играть с Михалычем! Он просчитал всё за секунду. Точно, он знает! Его мозг перерыл всю память в поисках возможностей последней ставки. Ещё одна ставка, и я отыграюсь. Вдруг невесть откуда появились силы.
– У меня молодая жена, – наконец выпалил он.
Он произнёс это так уверенно, что любой, видевший его в эту минуту, тоже не засомневался бы в его скором отыгрыше. Так же и он сам… «Я знаю! Я просчитал. И ещё… Эта ставка! Разве я могу с такой ставкой проиграть… Да нет же!»
– И ты готов поставить её на кон?! – крайне изумлённый, спрашивал Михалыч.
– Да! – безумно твердил Голиков.
– Ну, что ж, давай поиграем, – спокойно согласился тогда Михалыч.
Искорка Надежды, доселе теплившаяся в душе игрока, превратилась в пламя. Он снова в игре. Блаженная дрожь охватила его. От нетерпения он ёрзал на стуле. Руки его дрожали.
Михалыч снял куртку и повесил на спинку стула. Раздали карту… Через пятнадцать минут он проиграл жену… Михалыч одевал куртку. Он сидел перед ним белее снега.
– Уж и не знаю, как теперь быть… – озадаченно произнёс Михалыч. – Долг как теперь отдавать – тебе думать. Срок – месяц.
Голиков пребывал в шоке.
– Только один раз, – в надежде спрашивал он.
– Это уж как получится, – усмехнулся Михалыч, – время покажет.
Ему больше не хотелось находиться с мерзостью в одном помещении. Он многих видел. Этот отличился особой ничтожностью. Брезгливо сплюнув ему в ноги, он направился к дверям.
На выходе Михалыч остановился. Он не забыл о присущем ему благородстве.
– Денежный долг я списываю, хватит с тебя и жены.
Михалыч вышел, оставив Голикова сидеть в оцепенении. Он дал денег армянину и покинул заведение.
Теперь Голиков клял себя какими только мог словами, но слезами горю не поможешь. Он не мог понять, как так могло случиться, что он поставил на кон свою жену. Казалось, что происходящее случилось вовсе не с ним. Что это – просто кошмарный сон. Он проснётся, и всё будет не так, как во сне.
