Марис протянул мне трубку.
Меня выиграл Геннадий Павлович Дубовицкий. И меня искали целый день, вернее, вторую половину дня — с тех пор, как Олег Николаевич соизволили проснуться и сообразить, что птички в клетке больше нет. Пока искали только люди Волошина, для которого было делом чести отдать карточный долг. Тем более, проиграл он меня при свидетелях. Павел опять настоятельно порекомендовал мне сматываться куда-нибудь подальше и больше не звонить.
Я заявила Марису, что никакой связи между мной и Рутой нет, — если бы я ещё досталась Вахташе — другое дело…
Далее. Если Волошин не сумеет представить меня в самое ближайшее время Дубовицкому, тот ему этого не простит. Судьба Волошина меня мало волновала — так ему и надо, — но своя волновала, и даже очень. Мне совсем не хотелось, чтобы за мои поиски взялись ещё и люди Дубовицкого.
Желание отправиться временно в Латвию разгорелось с новой силой, о чем я и поведала Марису. Это не вызвало у него энтузиазма — ему требовалось моё, хотя бы временное, присутствие в Питере. Он заявил, что уедет только с Рутой, а значит, я должна помочь ему её найти. Уедем втроём. Откровенно говоря, я не любитель ни шведских, ни русских троек, но что ж, ради собственного спасения…
И тут я снова вспомнила про дядю Сашу. Известие о знакомом сотруднике КГБ, или ФСБ, или чего-то там подобного, было встречено Марисом с большим энтузиазмом.
Дядя Саша был трезв, сообщил, что какие-то молодые люди с очень короткими стрижками и хорошо накачанными телами сегодня долго звонились в мою квартиру и паслись у парадной. Баба Катя заявила им, что я там не живу и квартира стоит пустая. Она что, не узнала меня вчера ночью? Мне казалось, что узнала. Дядя Саша сказал, что готов хоть сейчас выйти к площади Победы при условии, что я накормлю его горячим ужином.
Мы с Марисом тут же собрались ехать за Александром Петровичем. По пути мы остановились в магазине «24 часа» и купили бутылку виски (для дяди Саши, Мариса и меня) и пакет сливок «Валио» (только для меня). За стаканчиком всегда лучше говорится.
Дядя Саша рассказал, что с утра пораньше к нему заявилась соседка баба Катя и сообщила, что среди ночи в его квартиру звонилась некая юная особа. Дядя Саша в прошлую ночь дежурил. По всей вероятности, после моего визита на своё «дежурство» заступила и баба Катя: ждать возвращения соседа с ночной смены, чтобы тут же сообщить ему новость (ну а затем, наверное, и всему подъезду, если не дому и не двору).
