Зрелым наставником, понимающим психологию летчика, показал он себя и в другой довольно необычной ситуации. В полку произошел весьма неприятный случай. Однажды четверка экипажей из первой эскадрильи при подходе к линии фронта была атакована истребителями противника. Самолет ведущего группы был подбит прямым попаданием вражеского снаряда. Два других летчика на поврежденных машинах сели на другие аэродромы, а лейтенант Карлов, не имея ни одной царапины, сбросил бомбы на нейтральную полосу, попросту говоря, освободился от них, пострелял в сторону гитлеровцев и ушел восвояси.
Обо всем этом лейтенант Карлов чистосердечно рассказал политработнику и командиру полка. При этом он признался, что его охватывает робость при одной мысли о боевом вылете. Майор Карякин сразу понял, что это не трусость летчика, а просто в некотором роде психологический шок после трудного вылета.
— Идите и летайте, Карлов, — сказал командир. — Я вам верю.
Мы, сверстники Карлова, считали, что командир поступил с ним либерально. По-нашему выходило, что летчик легко отделался, а надо бы его по-настоящему взгреть.
Тогда мы не понимали того, что сейчас написано в любом учебнике по военной педагогике и психологии. Дифференцированный подход к человеку — основа основ политического и воинского воспитания. Руководителю, командиру надо хорошо знать своих подчиненных, их уровень подготовки, характеры, слабые и сильные стороны, наклонности… Беда наша состояла в том, что в ту пору нам просто не пришлось читать такие книги, и в вопросах воспитания до многого мы доходили практикой.
Случай с Карловым показал нам, что не одними только взысканиями воспитывают человека. Оказывается, майор Карякин действовал с дальним прицелом. Командир верил, что летчик сумеет преодолеть барьер робости, как когда-то преодолел его он сам, как это удалось многим другим отважным летчикам.
Командир понимал, что Карлов может еще принести немало хлопот и ему, и другим офицерам, но у Василия Георгиевича не было сомнений, что из этого летчика, которому он доверяет, в конце концов получится хороший воздушный боец. Он понимал еще и то, что доверие не только окрыляет человека, но и рождает в нем ответственность, столь необходимую на войне.
С приходом майора Карякина несколько изменился у нас и характер разбора полетов. Если раньше разговор шел в основном о боевых порядках, точном нанесении штурмовых ударов, то теперь больше стали говорить о мужестве летчиков, их инициативе и тактическом творчестве в бою. Сама жизнь показала, что нельзя отделять вопросы идеологического воспитания от психологической закалки. Лучше других в полку понимал это майор Карякин.
