И хорошо, если встреча состоится сразу. А-ну, как в «Аненербе» решат понаблюдать за ним день-другой? И начни Томаш топтаться трижды в неделю возле одной и той же подворотни – это не укроется уже ни от кого. Тем более, от своих. Особенно таких, как Марек…
Из этих же опасений, он не рассматривал и ночное время. Да и вообще – остро пожалел, что не имеет других традиций, кроме ежевечерних посиделок в углу кабака.
Гуляй он – скажем – вечерами в парке возле замка… Или вдоль набережной Влтавы… Это здорово облегчило бы задачу с выбором точки, куда позвать агента.
И вдруг его осенило: зачем мудрить? Чем плох трактир для встречи? У всех на виду, и никаких подозрений! Мало ли, кто сел к Томашу за столик? Лист надёжнее спрятать в лесу, а полено – в куче дровишек.
Во вторник Томаш пробрался в больничный сад, положив записку на дальнюю скамейку. Через минуту к ней подковылял пациент в пижаме – тот раненый офицер из конвоя – покурить перед дневным сном.
Томаш проследил из-за куста, как он развернул бумажку, прочёл. После чего, резко обернулся по сторонам. Никого не увидя, пихнул записку в карман, и скорым шагом пошёл к зданию госпиталя.
А уже сегодня, в среду, перед Томашем сидел нелепый с виду, солдатик.
– Считайте, мы заглотили наживку – сказал он Томашу. – Я слушаю вас дальше.
Томаш прерывисто вздохнул от волнения, не зная с чего начать. Но, агент, похоже, расценил эту заминку по своему.
– Вы сообщили, что знаете, кого везли наши люди той ночью – произнёс солдатик уже жёстче, с напором.
– Да – кивнул Томаш. – Ведьму.
Глаза солдатика сузились в щёлки:
– И написали, что передадите нам кого-то взамен.
– Передам – Томаш стал сама серьёзность. – Себя.
Лицо солдатика неуловимо как-то затвердело. Агент смерил холодным взглядом потрёпанную рабочую одежду Томаша; морщинистые щёки, заросшие седой щетиной; и в целом, общий затрапезный вид. Бесцветно прокомментировал:
– Оригинально. И сможете подтвердить? Что вы ценная замена, а не… – указал он подбородком на две пивные кружки перед Томашем.
«Мальчишка, всё-таки» – подумал Томаш и откинулся назад, правая рука его скользнула под стол.
Фарбаутр припал на одно колено возле парты, в упор глядя на опущенную кисть чеха.
Горак начал мелко трясти запястьем, выталкивая что-то из рукава. Скрюченные пальцы напряглись, готовясь принять некий невидимый предмет – тонкий и длинный. И совершенно гладкий, судя по тому, как легко извлекался наружу.
«Оружие! – понял Фарбаутр. – То самое, что было и здесь! Но, какое на вид? Трубка…?! Железная? Вряд ли, тогда её в лесу нашли бы… Дерево! Палка! Скорее, даже, палочка! Тонкая! Какого размера?»
