Еще сидя за скромным столом референта, Малиновский представлял себе, что со временем, когда переменится его фортуна, он должен постараться сблизиться с этим человеком. Приготовил даже почву для такого сближения при помощи нескольких ссуд по триста-четыреста злотых. У Денхоффа бывали финансовые трудности, и порой он заглядывал к Боровичу с вопросом, не мог бы тот одолжить ему на пару дней такую мелкую сумму. А поскольку Стефан чаще всего не мог, Малиновский с удовольствием замещал его. Денхофф, впрочем, не подвел ни разу: пунктуально отдавал долг через лакея или приносил сам, небрежно вынимая шелестящие банкноты из набитого портмоне.
— Твой кузен, Стефек, — говорил Малиновский Боровичу, — деньги горстями разбрасывает. Говорю тебе, нынче в кошельке у него было тысяч десять. Должно быть, богатый он мужик.
Борович пожимал плечами, но однажды сказал:
— Денхофф гол как сокол. У его отца и правда было немало недвижимости в Куявах, но не осталось ничего. Его мать получает лишь небольшую ренту от своего шурина. Может, пятьсот злотых ежемесячно.
— Ну хорошо, а откуда же столько у барона?
— Понятия не имею. Прус[17] делил людей на четыре категории: на тех, о ком известно, откуда они берут деньги и на что их тратят; тех, о ком мы знаем, откуда они берут деньги, но не знаем, на что тратят; тех, о ком знаем, на что тратят, но не знаем, откуда берут; и наконец, на тех, о ком не знаем ничего: ни откуда берут, ни на что тратят.
— И что ты хочешь сказать?…
— Что Ромек Денхофф как раз принадлежит к четвертой категории. Я таких людей не люблю и по мере сил их избегаю.
Однако Малиновский не принимал обвинений Стефана всерьез. Наверняка в нем говорила если не зависть, то, по крайней мере, нелюбовь. Оставалось фактом, что Денхофф имел деньги, жил на широкую ногу, бывал на приемах в лучших салонах, у аристократии и в посольствах, был членом «Охотничьего клуба», а выигрывал он деньги в карты или на бегах, имел ли другие доходы — кому какое дело. Обладал он также широкими связями в официальных сферах. На военных торжествах появлялся в офицерском мундире, поскольку в первые годы независимости служил в жандармерии в чине поручика.
Собственно, размышляя о том, что делать в оставшийся вечер, Малиновский и вспомнил Денхоффа, после чего решил его найти. Для этого было достаточно позвонить барону домой и спросить у слуги. Малиновский воспользовался моментом, пока Богна отошла на кухню отдать распоряжения на завтра, и позвонил. Ему повезло: Денхофф был еще дома. Малиновский узнал его голос, но намеренно произнес:
