«Реальность — это сейчас, а раньше был кошмар», — думал он.
Над реальностью двигались ловкие, гибкие розовые руки Богны, расставлявшей чашки и блюдца. Длинные узкие пальцы с неправдоподобно прозрачными ногтями, казалось, не касались фарфора. Он всегда удивлялся ее рукам.
— Кстати сказать, — заметил он ей как-то, — ничего прекраснее твоих ручек я не видел никогда в жизни.
Случилось это при Урусове, который добавил:
— Вы правы. На них можно часами глядеть. Я некогда читал новеллу об орхидее, от которой нельзя было отвести взгляда, пока не умрешь с голоду. Эти руки — верх одухотворенности, на которую способно человеческое тело. Могут служить доказательством отсутствия границы между материей и метафизикой.
— Перестань, Мишенька, — краснела Богна. — Зачем ты выдумываешь глупости?
— Да, совершенно нет нужды, — соглашался Урусов. — It is silly to gild refined gold and paint a lily…[16] Что ж тут говорить, когда наперекор Шекспиру мы предпочитаем делать вещи, непригодные к употреблению, и, совершенно по Уайльду, зовем их Искусством.
Малиновский не любил, когда при нем разговаривали на языке, который он не понимал, потому он только улыбнулся притворно, зная, что речь наверняка шла о красоте рук Богны — тех рук, которые всегда тянулись к нему в ласковом и теплом порыве, которые гладили его свежевыбритое лицо, шелковистые и ароматные.
За завтраком он бегло просмотрел творение жены. Было оно написано на четырех листах, отчего показалось ему слишком коротким.
Однако Богна полагала, что краткость меморандума не снижает его значения.
— Зато благодаря этому его легче усвоить, он содержательный, отберет у министра меньше времени. Подумай, как бы он поморщился, если бы получил для проработки толстенный фолиант. Впрочем, как посчитаешь нужным. Ты ведь все равно станешь вносить туда какие-то изменения.
— Естественно, — заверил ее Эварист.
В конторе, решив самые важные дела, он приказал секретарю никого к нему не пускать и взялся за чтение. Богна составила текст крайне ловко. Разделила меморандум на параграфы, по паре абзацев в каждом: один содержал критику теперешней процедуры, второй указывал, какие изменения надлежит ввести.
Однако Малиновскому в самом содержании предлагаемых реформ многое не нравилось. Он принялся черкать, перерабатывать, дописывать.
Дважды звонил домой, чтобы спросить Богну, зачем она поместила в меморандум некоторые пункты, и сделать ей выговор, однако она ушла в магазин.
