«А может, это только крючок?… Может, он пожелал получить меморандум, чтобы дискредитировать меня в глазах Шуберта и посадить на мое место кого-то из своих протеже?… Все возможно… — Подумав, он пришел к выводу: — Меморандум нужно составить так, чтобы ни Шуберт, ни Яскульский не сумели ни к чему прицепиться. Необходимо в начале и в конце вставить похвалу им. Особенно Шуберту, поскольку, если он креатура министра, а это не подлежит сомнению…»
Дверь открылась, и вошел Шуберт. Малиновский едва успел спрятать заметки в стол.
— Вернулись? — воскликнул генеральный. — Ну и отчего же, черт возьми, не пришли ко мне?
— Собственно, собирался, господин директор…
— И что же?
— Непростой был доклад, — вздохнул Малиновский.
— Да говорите же, проклятие! Министр его принял?
— Стоило это немалых усилий, но в конце концов он признал нашу правоту.
Шуберт вытаращился:
— И что же с запросом того болвана?
— Ах! — махнул рукой Малиновский, давая понять, что министр запросом не слишком-то озаботился. — Зато вам, господин директор, он выразил глубочайшую симпатию, настоящее почтение. У меня даже сердце остановилось, поскольку я думал…
— То, что вы себе думаете, — ваше дело, — перебил его Шуберт. — Рассказывайте подробности.
Малиновский закусил губу. Раньше он грубости Шуберта вынес бы без протеста. Но он ожидал, что вице-директора генеральный станет воспринимать иначе, чем простого клерка. Как же он должен был себя контролировать, чтобы сносить эти грубые замечания!
Когда генеральный наконец вышел, Малиновский потряс ему вслед пальцем:
— Погоди, негодяй. По-другому еще запоешь.
Вряд ли он сумел бы реализовать такую угрозу в ближайшем будущем, но пусть только Яскульский получит отставку — а это казалось делом верным, — и тогда придет время подумать о Шуберте. Малиновский не сомневался, что получит место после Яскульского. Во всем фонде никто не подходил для него лучше. Красовский заикался, начальник отдела самоуправления Игнатовский мог бы, но Эварист уже разнюхал кое-что, с помощью чего запросто смог бы вычеркнуть и этого кандидата. Что касается Ягоды, то у него были возможности, но не было желания и лоска.
По крайней мере, отношения Малиновского с Ягодой не испортились. Майор, правда, не скрывал своего удивления по поводу повышения Малиновского, но со свойственной ему лояльностью начал воспринимать его как начальника, и это настолько смущало Малиновского, что он старался не заглядывать на свое бывшее рабочее место. Была тому и иная важная причина: настроение Боровича.
