Она на цыпочках вышла и аккуратно прикрыла за собой дверь.
— Уметь помнить и уметь забывать — вот и все искусство, — повторила она себе.
Так началась их жизнь: светлые, уютные утра, доверие к судьбе и надежде, дни, сереющие к вечеру, и ночи, которые учили забывать.
Они никого не принимали и не наносили визитов. Исключением был кузен Феликс, но и тот скоро уехал, раньше, чем намеревался, и то потому, что в ресторане отравился линем по-нельсонски. Его пришлось даже доставить в больницу и выслушивать при этом злые слова в адрес «варшавян» и их кулинарного мастерства. Отправив Феликса на вокзал, они остались в одиночестве.
Обычно они проводили время на Висле, обедали дома, после чего Эварист ложился на часок отдохнуть. Богна же принималась за перевод «Истории общественного законодательства» де Мартина на польский язык. Время от времени она получала подобные заказы от научных издательств, и, хотя деньги это приносило небольшие, она с радостью занималась такой работой, поскольку ее нравилось искать для точных и выразительных фраз французской книги соответствия в родном языке.
Около шести Эв поднимался и вполглаза читал то, что она успевала написать.
— Ты прекрасно знаешь французский, — сказал он однажды. — А я хоть и имел в гимназии четверку, сегодня ничего уже не помню. Вместо того чтобы делать переводы, лучше бы помогла мне вспомнить этот язык.
— Любимый, я буду только рада.
— Я мог бы проводить переговоры. Особенно сейчас, на должности вице-директора, ну а потом… Проклятие, полагаю, моя карьера на этом не остановится!.. Чужие языки всегда могут пригодиться.
— Естественно, — подхватила она. — Я знаю их пять и верю, что стоит тебе только захотеть… Я так рада! Правда, Эв, мне будет безумно приятно!
— Целых пять? — удивился он. — Погоди: французский, немецкий, английский…
— Русский и итальянский, — дополнила она.
— Проклятие! Ты мне ничего об этом не говорила.
— Ну, ты не спрашивал, да и что тут странного. Дора знает девять.
Эварист прищелкнул пальцами.
— И зачем это женщинам! Столько языков… хм… Это ведь целое состояние! Один философ сказал даже, что, сколько знаешь языков, настолько ты и человек, или нечто вроде того. Я, видишь ли, никогда не имел времени научиться этому. По-твоему, сколько месяцев нужно, чтобы заговорить, как парижанин?…
— Сразу и не скажешь…
— Ну примерно?
— Сперва ты должен что-нибудь прочесть. Вот, например, возьми отсюда.
Эварист взял книгу, смотрел на нее минутку, поморщился и спросил:
