И отчего так?… Несомненно, она обладала массой положительных черт, невероятным тактом, могла очаровать своей несомненной разумностью, но и это было еще не все. Говоря совершенно беспристрастно, следовало признать, что она вовсе не красива и даже не симпатична. Люди не оглядывались на нее на улицах, но достаточно было малейшего, самого слабого сближения, чтобы поддаться ее очарованию. То, что было в ней и что невозможно было определить, оставалось тайной и для нее самой. А проявлялось это во всем…
Борович лежал в постели с открытыми глазами, глядя на бессмысленный узор обоев, внутренним взором видел лишь ее — всю ее, все ее движения, выражения лица и взгляды…
Начало уже смеркаться.
«Надо раздеться», — решил Борович.
Встав, он замер на миг и вышел в прихожую, где напротив его двери висел телефон.
Она сама взяла трубку. Была уже дома. Борович хотел сказать, что не сможет прийти, но она не дала ему и слова произнести.
— Зачем вы звоните? — изобразила она удивление. — Прошу вас сейчас же положить трубку и взять шляпу. Я жду.
— Я немного устал… — начал он.
Она перебила его:
— Да? И где же вы были? Вы даже на обед не пришли!
— Вы звонили Ходынским? — удивился он. — Я полагал, что вы были на Висле.
— Естественно, была и телефонировала из гребного клуба, чтобы вас тоже вытащить, но милый Стефанек исчез, как в воду канул. Ну хватит. Прошу вас сейчас же прийти.
— Но ведь…
— Что — «но ведь»?
— Вы… у вас наверняка гости.
— Даже если и так, разве вас это остановит? — рассмеялась она.
— Я устал.
В трубке повисла тишина.
— Я правда чувствую себя утомленным, — повторил он.
— Господин Стефан, — серьезно произнесла она, — я, понимаете ли, желаю вас видеть. И если вы придете немедленно, я буду вам благодарна.
— Хорошо, буду через пять минут.
— Жду.
Борович по ошибке взял чужую шляпу, и пришлось возвращаться уже с лестницы. Он сел в первое попавшееся такси и приказал ехать к Колонии Сташица. Собственно, можно было и не ехать. Уверенность, что он встретит у нее Малиновского, действовала ему на нервы.
Естественно, он не скажет тому ничего наглого. Борович знал наперед, что сумеет остаться к нему даже вежливым, но вечер, проведенный в обществе этого человека…
Машина остановилась перед небольшой виллой. В правой ее стороне располагалась квартира какого-то судьи, половину левой занимала Богна. На дверях еще оставался след от старой таблички с фамилией покойного Ежерского.
— А вот и вы! — поприветствовала Боровича госпожа Богна.
