Сколько бы, по мнению большинства людей, ни занимал процесс снятия полудюжины слоев сухой краски и тонкого слоя бетона, окружающих рифленый край люка, он оказался гораздо дольше, чем представляли себе Кекс и Наоми. Если бы они не нашли широкую отвертку в наборе инструментов, то вообще могли никогда его не открыть.
С инструментами они работали по очереди. Ты все равно не сможешь ударить как следует молотком шесть или семь раз подряд, не прервавшись, дабы унять болезненную дрожь в руках, словно только что отбил быстрый мяч узким концом биты. Дважды Кекс ударял отверткой слишком сильно. Бросив инструменты, он катался по полу, зажав ладони между бедер и демонстрируя размах и оригинальность своего запаса ругательств.
Наоми работала методично, рассчитывая силу и место удара. Она первой отколола последний кусок краски и полностью обнажила люк.
– Готово.
– Бери монтировку, – сказала Наоми.
Кекс вынул ее из шкафа и просунул в одно из четырех отверстий, равномерно расположенных вокруг люка. Металлический диск приподнялся со свистом от декомпрессии, когда спертый воздух снизу смешался с чистым наверху. Парень протолкнул монтировку дальше, надавил на нее посильнее и уложил ручку почти параллельно полу.
– Встань на нее! – попросил он Наоми.
Она сделала это как раз вовремя, ногой прижимая монтировку к полу всем весом. Кекс тотчас сунул пальцы в трехдюймовую щель между крышкой люка и основанием.
– Убери их, – пробормотала Наоми, но он не ответил, поскольку они уже находились там и другого очевидного способа поднять крышку все равно не было.
Вдобавок произнесла она это неуверенно, и он знал, что в действительности она имела в виду «Ну же, сунь туда пальцы!»
Они оба поймали волну. Вот и хорошо.
Кекс напряг мышцы, считая, что не зря потратил полтора года в качалке Эллсворта. Ему бы хотелось, чтобы это увидела и она (теперь-то он гордился собой: он изменился, ведь он, сколько себя помнил, всю жизнь был тощим). Но почти сразу же он почувствовал себя смешным и нелепым, пусть даже не пропускал ни одной тренировки. Может, ему не хватало привычного ощущения, которое накатывало после тренировок, когда ты переживаешь одновременно счастье и злость, и мир вокруг плывет. И, надо сказать, это было классно. Да, видела бы она его тогда,
