– Нечасто.
– А как насчет пивка?
– Я не пью.
Он настаивал:
– Ну, одну банку-то пропустить. Не повредит.
– И это означает, что я выпиваю.
– Ты никогда не выходишь наружу пропустить по кружечке?
– По-моему, мы отошли от темы.
Но Кекс был упрям.
– А как насчет кофе?
– Я думаю, ты забавный. По крайней мере, ты начинаешь быть забавным.
– Я? Да я само веселье! Правда, ты только что призналась, что твое самое большое развлечение за много лет – выломать стену на работе.
– Ага. Любопытства у меня не отнять.
И Наоми сфотографировала схему.
– Круто. Да и я как бы не против помочь. Ты посмотрела на меня своими глазищами и попросила меня, чтобы я проломил стулом стену, и ты понимаешь, я просто послушался, и тогда ты сказала: «Пожалуйста, пролезь в дыру и посмотри, как и что», и я так и поступил, ок, но вдруг ты подходишь ко мне и говоришь: «Чувак, спустись по трубчатой лестнице на жуткую глубину в закрытую зону какой-то правительственной конторы и узнай, почему датчик термистора до сих работает», и вот теперь мне, похоже, надо остановиться и пораскинуть мозгами, правда?
Наоми на секунду задумалась.
– Тебе нравятся мои глаза?
– Пожалуй.
– Очень мило.
– Я имел в виду, что меня легко уболтать на всякое, и поэтому у меня проблемы. Люди подходят ко мне и несут бред вроде: «Жди в машине и не выключай двигатель, я сейчас быстренько слетаю, проверну одно дельце» или «О, мы должны помочь тому чуваку в Дусмане», и я отвечаю: «Да, ок, я направлю ствол себе в ногу и нажму на курок, я же это должен сделать?» Бум! Ой, я отстрелил себе палец, надо еще разок попробовать? Но я провел кучу времени, работая над собой и разговаривая с умными людьми, и научился спрашивать, что хорошо для меня, а что нет, и не сразу, как раньше, нырять с головой в дерьмо. Вот так. Я думаю.
– Я понимаю. И уважаю это.
– Знаешь, как важно научиться говорить людям, чтобы они отвалили, и понимать, что тебе не нужно с ними связываться. Теперь я кое-чему да научился.
– Я не уверена, что смысл именно в этом.
Но он свирепо таращился на нее, поэтому она замолчала и решила сменить тактику.
– Извини. Я поняла, что с тобой происходило много нехороших вещей. Я была не слишком-то терпелива.
– Ок. Проехали, – Кекс сделал глубокий вдох, выдохнул, заметил фонарик, висящий на стене рядом со столом, снял его и направился в сторону лифта.
– Ты идешь или как?
Муни, пожалуй, пялился на багажник своей машины минут пять, не меньше. Удары шли каскадом: сперва один-два, затем – целый взрыв, как будто под крышкой танцевали полдюжины голландцев в деревянных башмаках. Тачка тряслась как в лихорадке, потом резко остановилась, застыла секунд на пятнадцать, и Муни поразмышлял о том, что тут творится. Он успел поставить под вопрос свою нормальность, здравый смысл, способность адекватно воспринимать реальность, свой опыт с наркотиками в прошлом, и внезапно голландцы снова начали неистовую пляску.
