Позавтракав и уплатив по счету, мы отправились на вокзал. Дождь прекратился, сквозь тучи пробивалось солнце. Пригородный поезд с допотопными вагончиками был переполнен по случаю субботы. Пустого купе не оказалось, и нам не удалось продолжить разговор.
Но в привокзальной сутолоке я задал вопрос:
— Поедем ко мне?
— А где ты живешь?
— Почти за городом.
— Нет, давай лучше останемся в городе.
— Хорошо. Но времени у нас еще много.
— Я еду двенадцатичасовым поездом.
— Очень жалко.
— Так будет лучше.
— Почему?
Она не ответила. Она внимательно читала объявление на афишной тумбе о пароходной экскурсии по озеру.
— Знаешь что? Покатаемся по озеру. Это далеко?
— Нет.
— Успеем вернуться вовремя?
— Конечно.
— Есть там лодки?
— Кажется, есть.
— Так поедем на озеро.
Мы оставили ее вещи и мой плащ на вокзале и автобусом отправились к озеру. Когда мы приехали, солнце светило вовсю. Стояло теплое, красочное октябрьское утро. Мы наняли лодку и вскоре очутились вдали от мирской суеты, посреди озерного простора… Я опустил весла на борт лодки. Вода лениво капала с лопастей. Лодка мерно покачивалась. На озере было очень тихо. Вдалеке на серебристой глади виднелся ялик. Парус повис, как тряпка.
Ева лежала на досчатом дне лодки. Локтями она упиралась на кормовую банку. Взгляд ее скользил по озеру.
— Вот где настоящий покой, — прошептала она.
— Да.
— Здесь наконец ты понимаешь меня?
— Да.
— Тогда не будем больше говорить о прошлом.
— Наоборот, я как раз собирался предложить тебе повидаться с адвокатом. Я могу условиться с ним по телефону о встрече сегодня днем. Все утро он занят в суде. Если ты побываешь у него среди дня, уехать ты сможешь первым вечерним поездом. Тем самым, на который собиралась сесть вчера.
— Послушай, Даниэль, ты прямо какой-то одержимый. Что с тобой? — И она с изумлением уставилась на меня. В ее продолговатых глазах я прочел тревогу — тревогу за меня.
— Прошлой ночью я высказал тебе все, Ева. Теперь дело за тобой, решай, как знаешь.
— Да я все продумала, пока ты спал. Способствовать преследованию кого-бы то ни было я не хочу. Даже просто не могу.
— Значит, ты меня подводишь?
— Нет, не подвожу, Даниэль. Пойми и ты меня. Я надеюсь еще стать нормальным человеком, каким была когда-то, смеяться и жить, как все люди. Но мои надежды рухнут, если на этом мучительном суде снова вскроются старые раны. И тогда уж я до конца дней так и буду калекой в душе. Оставь мне крупицу радости, пощади меня.
Она говорила тихо и настойчиво, все на одной ноте. Только под конец голос у нее сорвался. Она была глубоко взволнована и смотрела на меня с отчаянием во взгляде. Я был разочарован. А потом меня взяла злость. Все это звучало у нее очень мило, очень женственно, но меня она все-таки собиралась подвести.
