— Да на што оно тебе? — И увидела Павла. — Ой, дядя Паша! — удивленно воскликнула она.
Павел смотрел на нее и не узнавал.
— Чья ж ты такая? Вы тут повыросли все…
— Да я ж Зина Кучумова. А вы с войны?
— С войны, — ответил Павел.
— А у нас изба погорела, и бревнушка не осталось, — жалостливо сказала Зина, но тут же радостно сообщила: — А папка без ноги с фронта вернулся, заходите до нас, — и побежала, шлепая босыми ногами по вязкой пыли.
Где-то высоко в небе будто струна зазвенела. Тихий шелестящий звон повис в воздухе. Павел запрокинул голову — из-за облака, широко размахивая крыльями, вереницей вылетали перелетные птицы.
Мальчик тоже стоял, смотря в холодное, слепящее солнцем небо.
— Тятя, улетают, — крикнул он.
— Осень уже, — сказал Павел, а сам подумал, что снова ему придется быть на фронте в самые морозы.
Подул ветер, принес откуда-то густой запах свежевспаханной земли и терпкий аромат позднего сена. За деревней на полусгоревшей крыше разбитого бомбой дома стоял одноногий аист, неподвижный, точно вылепленный из глины. Узенькая речушка, пересекая поле, тонкой лентой тянулась к горизонту. Ни одного деревца не росло по ее берегам, и, сиротливо извиваясь, она терялась где-то за холмами.
Павел смотрел на дорогу. Темной ухабистой полосой уходила она к лесу. Оттуда, из леса, еще плохо различимое для глаза, выползало облако пыли, медленно приближалось к деревне.
— Иди, посиди с дедом, Ванюшка, — сказал Павел. — Стадо гонят… Пойду пригляну коровенку. Иди. Слышишь?
Мальчик дернул носом, так, что белая струйка быстро, как змейка, исчезла, изо всей силы крутанул колесо и нехотя пошел мимо отца в избу.
Неожиданно пустынная улица ожила. Заскрипели двери, встревоженно залаяли собаки. Все уже заметили приближающееся стадо и, толкая друг друга, бежали, чтобы первыми встретить его за деревней. Испуганно кудахтая, размахивая крыльями, метались обезумевшие от страха куры. Свистя, яростно нахлестывая лошадь, бешеным галопом проскакал парень. Вздутая ветром рубаха горбом торчала у него на спине. Два огромных облака пыли двигались сейчас по дороге: одно — из леса, другое — навстречу ему, из деревни.
Из окна Ваня видел, как отец сбежал по тропинке в поле, как, широко размахивая руками, быстро шел к лесу.
На кровати зашевелился старик. Он приподнялся, кряхтя, спустил ноги.
— Куда ты, дедушка? — сказал Ваня. — Нельзя, ложи.
— Мал еще! — ответил дед.
Он кое-как натянул штаны и, опираясь на хрупкое худое плечо внука, пошел к двери.
