Таких страстей финал бывает страшен…
У. Шекспир, «Ромео и Джульетта»
Ева ехала с учебы. Прокручивала в голове день, мысли заглушались стуком сердца и гулом метро. Болела голова. Глаза Ева закрыла и не открывала, пока до ее плеча не дотронулась женская рука.
— Девушка, вы в порядке? — Незнакомая попутчица встревоженно глядела ей в лицо чуть ниже глаз. Ева растерялась. Она открыла рот, чтобы что-нибудь ответить, и вдруг почувствовала вкус крови. Незнакомка дала Еве платок, та прижала его к носу. Обе испуганно смотрели друг на друга.
— На какой вы выходите? Вас, может, проводить? — спросила незнакомка.
«Ну, перенервничала, — думала Ева, — бывает». Она отказалась от помощи той женщины и шла теперь одна по улице, ведущей к общежитию.
В ушах звенело. Ныли зубы. Ноги подкашивались. «Чаю бы, — подумала Ева, — чаю — и все будет хорошо». Во рту все еще был привкус крови, голова кружилась.
В комнате Ева без сил упала на кровать, чай пришлось отложить. Она уткнулась носом в подушку и заснула.
Ей снился он. Искрящиеся голубые глаза смотрели на нее, тонкий рот ухмылялся и что-то произносил. Она тоже была там, во сне. Смеялась над его шутками. «Я закурю? — спросил он. — Спасибо». Ева с удовольствием вдыхала дым сигареты.
Когда она проснулась, в комнате действительно было накурено. Ева попыталась встать с кровати, но конечности словно отказали ей.
— Доброе утро, — сказала соседка по комнате.
— Который час?
— Восемь.
— Утра?
Зимой глянешь в окно и не поймешь, восемь вечера еще или уже восемь утра. Зимой вообще лучше не спать, а то теряется чувство времени. Зимой надо быть начеку.
— Вечера, ты что, — соседка докурила и сползла с подоконника. — Принести тебе что-нибудь?
Эти таблетки — от похмелья, а Ева в жизни не пила. Однако, видимо, только они ее сейчас и спасут. Каким-то образом она проспала три часа, и ее голова сейчас мало чем отличалась от заплесневелой буханки, которую они с соседкой выкинули утром. Но без буханки жить можно, а вот голову терять нельзя. Даже из-за него. Даже. Из-за. Него.
— Ох, кто тебя так? — удивилась соседка, когда Ева стала переодеваться. Та глянула в зеркало: многочисленные фиолетовые синяки рассыпались по ее рукам. Это было почти красиво.
