Едва вытащив из-под себя свободную руку, Марк достал ее из-под одеяла. Поднял. Оттопырил средний палец.
— Я знал. Это твой максимум.
* * *
Прошло еще какое-то время, прежде чем Луч снова заговорил. Он вообще с каждым днем разговаривал все меньше, общался знаками; если находился на кухне, не говорил, а писал. Словно заразился молчанием от Марка.
Вообще, его звали Кирилл. И фамилия у него вообще-то была не Лучевой, а странно-славянская — Маяк.
Лера не приходила. Марк болел вроде бы месяц, точно он не знал, когда начал. Вроде в апреле. На календаре в телефоне был июнь. Только телефон был не его, а Кирилла.
И страница не Лучевого, а Леры.
И не Лерины «целую» и «скучаю».
Не Лерины «освобожусь — перезвоню».
Лерины были только звонки. То есть их не было. И это все, что было от Леры за это время.
То есть Леры не было вовсе.
— Марк, слушай, я могу объяснить…
Лучевой сидел на мешке напротив кровати. Шторы были отдернуты наполовину, освещая только ту часть комнаты, где обычно лежал Марк. Луч был в темноте. Он вроде и не нервничал сильно, не заикался, не дергался. Только молчал долго, недоговаривал.
Марк тоже молчал, даже не зная, может ли говорить. Вроде ангина проходит за то время, что он болел. Осталось узнать — сколько.
— Хотя нет, я не могу.
Марк выдохнул, незаметно пошевелив губами. Пытался заговорить.
— Что? — Луч поднял на него взгляд. В темноте белки глаз выделялись — можно было отследить, куда он смотрит. — Попытайся еще раз.
Марк сглотнул, произнес, задержав дыхание:
— Где?
— Что «где»?
— Кто.
— Кто где?
— Лера.
Луч поднес ладонь ко рту, задумчиво помял пальцами губы. Тонкие, обветренные закончившейся в апреле зимой. Или летом. Или, черт возьми, тем, что сейчас происходит на улице.
Луч спросил:
— Ты правда не догоняешь?
Луч сказал:
— Ее похоронили больше недели назад.
Часть 65
— Марк, если ты продолжишь молчать, ничего не изменится. — Луч сидел в мешке, скрестив руки на груди. Устав сидеть в полумраке, он распахнул шторы, дернув их с такой силой в стороны, что едва не сорвал карниз. — Блядь, класс, — он фыркнул, — то ты болеешь и молчишь, то ты здоров и все равно молчишь.
— Как?
Дыхание перехватило, как после долгого кашля, горло сдавило. На улице была теплая весна, переходящая в осень, солнце светило ярко.
— Что «как»? Марк, ты притворяешься или на самом деле не догоняешь?
— Я не понимаю, что я должен догнать. Я болел, Лера не приходила. Как только я пришел в себя, ты говоришь, что она умерла. — Марк с силой прикусил губу, попав зубами прям в место содранной кожицы. Скривился и облизнулся. — Что произошло?
