— Ты чего это? — спросила девушка.
— Да так…
— Если ты насчет шампусика, то бутылей десять там точно будет, не волнуйся.
— Да не… Ты это, дай мне часик — с Вадькой на мальчишник.
— С Вадькой? Вот это тебя распирает… Мальчишник после венчания!
— Ну а чего, мне с твоей мамой салаты сидеть есть? Дай молодость проводить.
— Сначала старость мамы моей проводи! Надо, чтобы все было четко. Я этого так долго ждала! Бабки у подъезда мне в девках остаться прочили, говорили, что состарюсь, пальцы скрючатся, и кольцо не налезет.
Одна из пассажирок закрыла собой надпись с количеством мест в маршрутке. И я додумала. Маршрутка с трансжирами.
— А Костя, собутыльник твой, придет? Давно я его под нашими окнами не видела.
— Не придет. Бабушки в подворотне вырубили.
— Да ну тебя. Что за скотское качество характера? Постоянно шутить.
Молчание.
— Фамилию-то хоть мою возьмешь?
— Конечно. Шепелявина-то получше Злобиной.
— Ну Кать! Не истери хотя бы сейчас!
Девушка покраснела и обиженно уткнулась носом жениху в плечо. Жених притянул девушку к себе и зажмурился от счастья:
— Ах ты мой лучек!
— Лучик!
— Ну да, лучик ты мой!
— Ох ты ж Господи. И ты мой лучик. Иди сюда.
Пятнадцатое февраля
Мальчишки в парке играли в футбол, а я, сидя на скамейке, наблюдала за маленькой девочкой, которая кормила белым клевером свою ручную черепашку. Сладкомалиновое детство. И тут такое:
— Игра — это, мать его, удовольствие. Играй радостней! — прохрипел отец одного из мальчиков, который, не поймав мяч, рыдал.
Мать кричала на сына, поедающего пирожок:
— Ну впихни ты его уже! Мы опаздываем!
А я так устала под конец года и вымоталась, что если бы я курила, то закурила бы тотчас. Закрылась наушниками, позвонила маме.
— Мам, я тут подумала, соглашусь на предложение бабуш…
И тут ко мне обратилась пожилая женщина. Она не заметила наушников, которые я просунула под куртку.
— С тобой все хорошо?
— Да, все замечательно, — ответила я и попыталась улыбнуться.
— А что сама с собой разговариваешь?
— Все мы очень мало времени уделяем своему внутреннему «я». Вот — практикуюсь.
И снова плач мальчика-футболиста справа, подавившийся мальчик слева. Вышла быстрым шагом из парка и по неосторожности врезалась. В. Му. Сор. Ный. Бак. Бах! Покачнулась, но удержалась. Господи, как много я косячу…
Тридцатое февраля
Я рыдала, мучилась, надрывалась. Улетай уже в Дрезден, Вероника, не мучай родителей своими истериками и сомнениями. И тут в приоткрытое окно влетела бабочка. Не просто бабочка-капустница, а большая такая бабища с красно-черными крыльями. Села на стол напротив меня, расправилась. Ну я и прекратила рыдать, молча вылупилась на нее. А она, милая, хлопнула крыльями и улетела обратно на улицу. Да это знак — все будет хорошо, душенька. Расслабься и живи.
