Он с облегчением заметил, что девушка, похоже, не возражала против его такого поведения. Она не подавала никаких сигналов, ни потупленных глаз, ни косых взглядов. Она вела себя как ребенок, а не как романтичная мисс. Бьюти тоже вела себя лучше, чем он ожидал. Она не пыталась заманить его к Софи и не расхваливала эту «выгодную партию». Вместо этого она говорила о Лизбет. Ланни почувствовал, что в ситуации есть что-то особенное, но он не пытался выяснить. Он был доволен, что его оставили в покое, и его мысли были сосредоточены на выяснении деталей стремительных приготовлений, которые немцы делали для вторжения в Англию.
В этой программе не было ничего особо секретного, поскольку сам фюрер объявил об этом Ланни в Париже, а Ланни сообщил об этом президенту Рузвельту через американское посольство. Здесь, в Каннах, он отправился на чашку чая в дом тетки Курта, фрау доктор гофрат фон-унд-цу Небенальтенберг, престарелой дамы, которая отказалась покинуть свою квартиру в начале войны, уверенно заявив, что вермахт вскоре будет здесь. Французы, по-видимому, думали, что не стоит беспокоиться по её поводу, и теперь, когда немцы могли приехать на Ривьеру в отпуск, ее дом стал социальным центром для различных сановников и их жен. Все знали о Ланни Бэдде, который был гостем в замке Штубендорф, ничего не говоря уж о Берхтесгадене и Каринхалле. Он рассказывал им о быстром распространении в Америке симпатии к Германии и о том, как этот человек Рузвельт мылит веревку, чтобы повеситься. Взамен они обсуждали громадные приготовления, которые велись в фатерланде, как строились десантные суда и как собирались баржи со всех каналов, а моторные лодки из внутренних озер и рек. Сентябрь был месяцем десанта в Англию. А тем временем Люфтваффе выбивало британцев с неба. Как они были уверены, и полны злорадства! Der Tag был каждый день.
Только мало-помалу Ланни пришел к осознанию, что его мать была чем-то огорчена. Она была необычно молчалива, она избегала сына, и, когда он подошёл к ней, то обнаружил, что ее глаза были красными от слёз. Он слишком хорошо знал ее, чтобы не сомневаться. И через несколько дней он пришел к ней, закрыл за собой дверь, сел на кровать и спросил: «Послушай, дорогая старушка, что с тобой?»
Он был полностью готов услышать, что она недовольна, потому что ее первенец и единственный сын не выполняет свои обязанности перед потомками, не поселившись в Бьенвеню и не увеличивая семью. Он не был уверен, что кто это будет, Лизбет или Лорел Крестон, или, возможно, Адель. Бьюти, возможно, пыталась провести эксперимент, позволив ему полностью разобраться. По теории в предыдущих случаях она слишком его раздражала своим сильным напором. Но нет, это было не так. Это было то, о чем она не хотела говорить, и Ланни вдруг заволновался, потому что именно так было в поведении его
