– Вы его убили? – спросила Матильда.
– Я его пожалел, Матильда, – ответил Смирнов. – Поболит у него животик с недельку, и все пройдет.
Шоферюга не спеша отходил от шока. Смирнов склонился над ним, поинтересовался:
– Котлет-то уже, наверное, не хочешь?
– Не-е, – подтвердил шоферюга.
– Тогда езжай.
– Сейчас, – покорно согласился тот и медленно поднялся по стене, помогая спине обеими своими лапами-лопатами.
– И Бога благодари, что я тебе двести шестую не делаю, – Смирнов развернул шофера от стены, хотел было легким толчком направить его к выходу, но вдруг вспомнил главное: – Матильда, а сколько сломанный стул стоит?
– Двадцать семь рублей пятьдесят копеек.
– Советую тебе заплатить за этот стул, – сказал Смирнов. – Деньги-то есть?
– Есть, есть, – подтвердил шофер, вынул бумажник, вытянул три красненьких, протянул Смирнову.
– Ей, – Смирнов кивком указал на Матильду.
С трудом дойдя до стойки, шофер отдал деньги Матильде. Та протянула ему два с полтиной сдачи, и он, мало что соображая, со сдачей в кулаке двинулся к выходу. В дверях его осенило:
– Ты – мент! – крикнул он Смирнову и приступил к спуску по лестнице.
– Таких, наверное, только так и учить надо, – вдруг догадалась Матильда.
– Таких уже ничему не научишь, – грустно сказал Смирнов. – Разве что бояться. Да и то только тех, кто сильнее его.
– Вы хотели о чем-то меня спросить, Александр Иванович? – она первой начала серьезный разговор.
– Так точно, птичка моя.
О, Господи! Еще один! Этот шофер вошел вежливо, даже кепку снял. Осмотрелся, покашлял, поздоровался:
– Здравствуйте. Можно мне котлеты, Матильда?
– Можно, – сообщила она. – И сто пятьдесят?
Шофер малозаметно покосился на Смирнова и весьма неправдоподобно отказался:
– Да не-е! Сегодня не буду!
– Вы последний? – поинтересовалась Матильда.
– За мной на приемке – два часа профилактики, – подтвердил шофер.
Он с котлетами ушел подальше, и Матильда свободно сказала:
– Времени у меня сейчас много, Александр Иванович. Вопросы задавайте.
– ВОХРовца Арефьева и механика Жабко – знаешь таких?
Опять ямочки на щеках. Улыбка, вызванная непонятливостью Смирнова.
– Я знаю всех мужчин города Нахты. Они – мои клиенты.
– Все?
– Все, за исключением секретаря райкома и председателя райисполкома.
– Арефьев и Жабко – твои ухажеры?
– У стойки все мужчины становятся моими ухажерами.
– Я серьезно, Тилли.
– Арефьев пытался как-то за мной поухаживать. Он забыл, что держал за колючей проволокой моего отца. Я ему напомнила.
