Блудливый милицейский глаз зацепил-таки Смирнова в толпе.
– Александр Иванович, что же вы в стороне? – запричитал Поземкин. – Честно признаюсь, не хотели беспокоить вас в такую рань, но если вы сами пришли… Помогайте, пропадаем…
Смирнов открыл калитку и вошел во двор. Поздоровался с хозяйкой.
– Здравствуйте, Эдита Робертовна, меня зовут Александр Иванович.
– Рада познакомиться, – откликнулась она. Смирнов был в джинсах, куртке, и поэтому вопрос ее был закономерен: – Простите, а вы – кто, Александр Иванович?
– Я-то? Вроде как консультант со стороны.
– Александр Иванович – подполковник милиции. Из Москвы, – быстро пояснил Поземкин.
– А я думала, что вы из съемочной группы! – призналась Эдита Робертовна.
– Это хорошо или плохо? – полюбопытствовал Смирнов.
– Хорошо, – твердо ответила она и посмотрела на Поземкина.
Фотограф отщелкал свое, отошел от трупа, уложил камеру со вспышкой в твердую кожаную сумку и спросил-сообщил:
– Я к себе пойду, чтобы побыстрее, а?
– Давай, давай, – добавил ему трудового энтузиазма следователь.
Не очень-то давал фотограф. Не спеша побрел по тихой мирной улице. Теперь очередь сидеть над тем, что было районным прокурором, пришла медэксперту.
– Вы его комнату осмотрели? – спросил у Поземкина и следователя Смирнов.
– Поверхностно, – признался следователь.
– Ну и? – поторопил Смирнов.
– Вроде бы ничего не тронуто, не взято. Никаких следов борьбы.
– А хозяйка?
– Хозяйка тоже так считает.
– Следовательно, только одна возможность: каким-то образом его выманили из дома.
– Весьма простым, – предположил следователь. – Постучался Ратничкин и сказал, что пришел сдаваться. По прикидкам, именно в это время его видели в Нахте.
– Видел, – поправил его Смирнов.
– То есть? – не понял следователь.
– Пока установлено, что видел Ратничкина в Нахте только Арефьев.
– Ну да, ну да, – согласился следователь с несущественной смирновской поправкой. – Весьма точно все ложится, Александр Иванович. Где-то без четверти восемь его видит Арефьев. Он отрывается от него: минут через пятнадцать-двадцать он здесь. Ждет еще минут десять-пятнадцать, пока стемнеет. Свет горит только у Владимира Владимировича. Ратничкин проникает во двор и стучит в дверь. Владимир Владимирович отпирает дверь и выходит на крыльцо…
– Дверь была закрыта на ключ? – перебил Смирнов.
– Мы никогда не закрывали входную дверь, пока кого-нибудь из нас не было дома. Когда я вернулась, дверь, как всегда, была открыта, – дала пояснения Эдита Робертовна.
