* * *
И столик, накрытый большой салфеткой, в подсобке был, и два выкрашенных белой эмалевой краской табурета, и пол подметен, и мешки с коробками разложены в полном порядке, и не воняло ничем.
Не здороваясь, Валерий Евсеевич Межаков, когда-то, в блатном миру, Коммерция, видимо, после длительных размышлений задал риторический вопрос:
– Вот заезжаю я сюда, Александр, когда дежурит, к примеру, Любка, и перед глазами полный бардак. Все разбросано, все рассыпано, дым валит, потому что котлеты горят, вонища – топор вешай. Заезжаю я, когда Матильда дежурит, не как сейчас, не по вызову, неожиданно заезжаю: чистота, порядок, полная санитария и гигиена. Неужто русского человека к чистоте и порядку нельзя приучить?
– Ну, а у тебя, в твоей столовой, как дела в подсобке обстоят?
– Теперь порядок, как в операционной. Перед Матильдой стыдно.
– Вот и выходит, что русского человека к порядку и чистоте приучить очень даже можно. Если постараться, конечно. И даже к честности. Вот тебя, Коммерция, приучили к честности?
– Приучили, – обреченно согласился Валерий Евсеевич. – Ты из меня сейчас жилы тянуть будешь, Александр?
– По необходимости. Самую малость.
– Тогда поскорей. Чтобы до темноты до дому добраться.
– Коммерция, как на духу, как перед Богом, как на очной ставке – откровенно и с достоинством: ты действительно завязал?
– Век свободы не видать. В лагере еще по полному закону.
– Значит, просто так к тебе не ходят, – слегка огорчился Смирнов. – Ну, а в леспромхозе из моих клиентов-законников никого нет?
– Есть, Александр, есть. Да и ты его должен знать. Правда, он сейчас при отсутствии блатарей под ссученного косит, на лесоповале вкалывает, деньги на дорогу и московское первое обустройство зарабатывает. Не хочет с ходу нырять по пути.
– Ты мне кликуху давай, психолог!
– Ящик.
– Витенька! – умилился Смирнов. – Клиент с младых его ногтей! Что-то давно о нем ничего не слыхал.
– Он, Александр, старался в Москве не работать. Да и жанр поменял: сначала в маршрутники подался, а потом на гостиничные гастроли вышел.
– И больше блатных, кроме Каина на пристани, в леспромхозе никого?
– Никого, Александр. Шелупонь: тунеядцы, проститутки, административно высланные.
– Сегодня, как стемнеет, я должен повидать Витеньку, Евсеевич.
– Ну, а я-то здесь причем?
– Припусти, припусти хвостик, Коммерция, и не забывай, с кем разговариваешь. Ты на чем сюда приехал?
– На грузовом «Москвиче» – пикапе. Водку привез.
– Транспорт, следовательно, у тебя имеется. Сейчас у нас который час?
