— Ну так мы за эту цену в гораздо лучший театр пойдем! В театр Месяца! Вообще в Сатиру!
— Двести!
Тут вошел главный режиссер, некстати сияя.
— Первый раз я читаю пьесу, которая так расходится… Так хорошо расходится в труппе… Вижу эту пьесу! Знаю, как поставить! И вы, кто вы, композитор (тут мастер крепко выругался), вы мне мешаете! Вас тут не будет! Ваша музыка не нужна!
— Да? Тогда мое последнее слово! Тысяча автору и тысяча композитору, — разозлился кроткий Гриша. — Причем не в рублях и не в день постановки, а сразу же.
— Сразу я не могу, — вдруг совершенно трезво ответил Осип Иосифович.
— Мы с переводчицей приедем в понедельник.
— В понедельник не могу.
— А когда?
— Мм… в среду.
— И все мои условия. В среду.
— Послушайте, вы! — взвыл Осип. — Мне нужна моя уборщица! В общежитии ремонт! Кто будет это все возить? Гриша, где я возьму уборщицу?
Главный режиссер смотрел на них дикими глазами:
— Какую уборщицу?
Возникла пауза.
— Да вот, Карпенко только вернулась из Финляндии, ее снимало телевидение, — вдруг сказал Осип главному. — Тогда уборщица остается.
— Из Финляднии? А я все думаю, куда Карпенко вдруг делась, — откликнулся главный режиссер. — Моя ученица внезапно исчезает… Галлина Бьянка… Это ее роль. В первом акте она вобла… Потом наклеим ей ресницы… Поставим на каблуки… Грудь дело поправимое…
— Она хочет играть Джульетту Мамазину, — сказал Гриша.
— Хочет! — пискнул Оська. — Много хочет — мало получит! — Он пожевал губами. — Пусть уже играет.
В общежитии встретили новых жильцов сдержанно. На кухне все замолкали, когда Карп входила.
Она заняла комнату, в которой жили двое, их расселили по другим комнатам, там стало по трое.
Обиды росли. Все озлобились.
Шло распределение ролей.
О театр, клубок змей.
Девушки старались, Оська был нарасхват.
Карп спокойно здоровалась, ей не отвечали.
Вдруг возник вопрос, почему тут живет этот, он же не прописан, почему у Карпенко, надо платить за него за свет, газ и воду дополнительно (маленькая месть).
Все по трое обитают, а Карпенко одна. Надо к ней переселить еще другую девочку, чтобы всем было одинаково плохо.
А то живет посторонний как дома.
Надо позвонить его жене. В курсе она или нет.
Потом, действительно, жена приезжала с десятилетним сыном, ждала Гришу, их поили чаем до последнего метро.
Тартюк, неизвестно откуда все зная, предупредил Гришу, они с Карпиком просидели ночь в аэропорту Домодедово.
С нового сезона начались генеральные прогоны с прессой.
Карпенко специально оговорила себе костюм — юбка и пиджак с толщинками, то есть большое брюхо и торчащая грудь, причем юбка мини, пышный рыжий парик, сапоги много выше колен и без каблука.
