Олег выполнял роль судьи и периодически соглашался то с одним, то с другим болельщиком. И вот теперь, многие часы судейства принесли свои плоды. Он спокойно мог критиковать тех или иных игроков, тренеров и судей. Разговор охранников и заключенного перешел на новый лад. Мерен и остроухий (кстати, звали его — Гудвин) совершенно другими глазами смотрели на "поганого зэка", теперь он был одним из огромной армии болельщиков к коей относились и стражники. Мерин в конец расчувствовался и протянул Командору флягу с водой.
— Попей, а то жарко до невозможности.
Командор сделал несколько больших глотков и вернул флягу.
— А корешок твой куда пропал? — поинтересовался остроухий.
— В темном углу с красавицей соизволят развлекаться, — пошутил Командор.
В этот момент Командор не подозревал, насколько он был близок к истине.
— Так пошел, помог бы другу, — посоветовал Мерин.
— А ты бы стал помогать? — иронично поинтересовался Гудвин.
Мерин сделал такое выражение лица, словно ему кучу под нос наложили.
— Да кто я такой, чтоб мешать двум любящим сердцам! — с пафосом произнес Командор.
Стражники засмеялись, шутка им явно понравилась. Фургон резко остановился, Мерин на своем коне чуть в него не влетел. Гудвин отъехал немного назад.
— Эй, Барум, что случилось?
С крыши фургона послышалась довольно гнусная речь.
— Абеда делать, заключенная кармыть. Быка отдафнуть.
— Ничего себе! — удивился Командор, — это кто у нас там такой красноречивый?
— Это — легр, ты его видел в казарменном дворе, он у нас за кучера.
— Правильно говорить, — мы у него за охрану, — поправил товарища Гудвин.
— А с речью-то что? Он из средней Азии?
— Нет, просто он из местных, — пояснил Мерин.
Командор не понимающе смотрел на охранников.
— Понимаешь, Командор, есть игроки, а есть местные, они часть этого мира.
Командор утвердительно мотнул головой:
— Теперь понятно.
— Ладно Мерин, надо дров набрать и костер развести.
Охранники скрылись из виду, а Командор так и сидел в дверях. В темном углу фургона явно творилась какая-то вакханалия. Оттуда доносились постанывания и возня. Тяжелое дыхание гоблинши сменялось стонами. Командор здесь был явно лишним, но пеструю парочку это не чуть не смущало. Чтобы как-то отвлечься он решил прочитать письмо. Автор послания был не известен и сердце О. Бендера бешено колотилось, выдавая безумный ритм.
— "А вдруг это она, может все-таки у нее остались ко мне чувства"?
Командор разорвал конверт и развернул письмо.
