— Пять минут, — прошептала женщина.
А затем отпустила Лиама.
— Я люблю тебя, — прошептал он в ответ. — Я всегда буду тебя любить.
Веки Джессы затрепетали и замерли. Рука, которую мужчина так крепко сжимал, обмякла.
Лиам отчаянно вглядывался в ее лицо в поисках признаков жизни, признаков Джессы, не в силах пошевелиться и даже дышать. Пульс грохотал в ушах. А сердце с каждой секундой разрывалось на части.
Мужчина наклонился ближе, провел рукой под носом женщины, надеясь на малейшее дыхание. На что угодно. Он находился так близко, что ощущал жасминовый аромат духов Джессы, мог сосчитать ресницы и разглядеть едва заметную родинку у нее на подбородке. Так близко, что смог бы поцеловать ее.
Но Лиам не мог. Ни сейчас, ни потом.
Лицо Джессы стало безжизненным. Ее взгляд опустел. Женщина больше не видела и не слышала.
Та, которую он любил, исчезла.
Лиам опустился на колени, совершенно потерянный. В уголках глаз скопилась влага. Его продолжали терзать печаль и горе. Мужчина чувствовал себя так, словно его внутренности содрали ржавым лезвием.
Меньше, чем за час, он потерял все, что имело для него значение.
— О Боже, нет, — в дверях стояла Приша. Она привезла тележку с полотенцами, миску с водой и аптечку первой помощи. — Неужели она…?
Лиам закрыл глаза и открыл их в том же проклятом мире, который только что покинула Джесса.
В мире, который мало волновал его до ЭМИ, и еще меньше — сейчас.
— Она мертва, — глухо произнес мужчина.
Приша прикрыла рот обеими руками.
— Ребенок. Бедный ребенок.
Лиам снова моргнул и уставился на круглый живот Джессы. Ребенок. Ребенок Линкольна. Он все еще был жив. До последнего вздоха Джесса умоляла Лиама спасти ее малыша.
Мужчину захлестнул адреналин. Он взял себя в руки и сосредоточился. Мир может катиться ко всем чертям, но не сейчас. Не раньше, чем Лиам выполнит свое обещание.
Он вскочил на ноги, сбросил куртку и вытащил свой тактический нож. Его лезвие не являлось таким же, как у скальпеля, однако всегда было заточенным и острым, как бритва.
Мужчина взглянул на часы. 11:55. У него оставалось меньше пяти минут.
— Ты вроде хотела помочь, — произнес Лиам. — Нужно простерилизовать нож.
Приша протянула ему бутылку с алкоголем, и он вылил жидкость на лезвие. Для Джессы в стерилизации не было смысла, но Лиам боялся случайно ранить ребенка.
Он ужасно боялся, что все испортит. А еще того, что из-за страха станет колебаться, потеряет драгоценные секунды, и ребенок умрет.
Приша молча наблюдала, как мужчина положил тело Джессы на кровать и потянулся к ее животу, чтобы ясно понять, что нужно сделать.
