– Людей похоронных сколько по лесам-полям лежат, а ты рука! – заметил дядя Митяй, разливая по стаканам.
– Когда все кончится, когда все успокоятся! – запричитал хроменький Вася. Мужичок был с изъяном, небоявшийся мобилизации.
– А почему я пью? – загромыхал вдруг Миша. – А пью я потому, что господа пришли. Скоро баре приедут. И делать нам больше нечего, Богом обиженные, как сидеть и ждать. Пейте, гуляйте к чертовой матери!
– Команды сейчас пойдут, – знающе сказал Митяй. – Команда за хлебом, команда за овсом, команда за лошадьми. Держись за портки, мужички.
– А я все пропью! – обрадовался Миша найденному выходу.
– Все реквизировать! – закричал неожиданно Аким, самый здоровый и самый пьяный, подумал и добавил потише: – И всех ликвидировать!
– Дайте музыку послушать, – попросил молодой и серьезный Егор.
Граммофонная иголка уже скребла пустое место. Миша встал, прижал грудью граммофон к стене, завел его и перевернул пластинку. Пелось про блоху.
– Песня странная какая, – удивился Вася. – Ну что такое есть блоха? Почему же про блоху?
– Иносказательно. Понимать надо, – объяснил Егор.
– У кого чего болит… – добавил дядя Митяй.
– Не болит, а чешется, – уточнил Миша.
В дверь громко постучали. Миша подмигнул всем, налил в свободный стакан самогону, вышел к дверям и приказал:
– Вася, открой.
Вася открыл. На пороге стояли пожилой господин в городском платье и солдат с винтовкой.
– А вот и граммофон, – радостно сказал господин, не здороваясь.
– Граммофон, – подтвердил Миша. – Садись, Марк Иванович, послушай. Шаляпин поет.
– Каторжник, бездельник, вор! – взвизгнул ненавистно Марк Иванович. – Музыку слушаете! Немедленно, сию минуту неси граммофон в господский дом.
– Не донесу я в одной руке, – сказал Миша.
Солдат-мальчишечка взял наперевес большую для избы с примкнутым штыком винтовку и поторопил неровным басом:
– Давай, Давай пошевеливайся!
– Аким, помоги, Бога ради! – попросил Миша.
Они шли по широкой деревенской улице: впереди твердо шагал Миша, за ним – Аким с граммофоном, далее солдат и Марк Иванович, а замыкали процессию чуть отставшие мишины гости. Все шли молча, не торопясь. Но не выдержал солдат: довольно сильно он ткнул штыком в широкую акимовскую спину и закричал повелительно – ужасно любил командовать:
– Быстрее, быстрее!
Аким обернулся в удивлении, поставил граммофон на землю и спросил:
– Зачем ты это сделал?
– Иди! Иди! – завопил солдатик и пырнул Акима в грудь.
Аким взял винтовку за ствол и отвел штык в сторону. Солдат от страха выстрелил и отскочил назад.
