— Конечно, конечно, Михаил Иванович, в этом ты не сомневайся: замолвлю. — Он хотел еще что-то добавить, но вспомнив, что сзади сидит Лешка, перевел разговор на другую тему. — С трубами ты здорово развернулся, — похвалил он Чугреева. — Все разгрузил и уже отбраковал. Я подходил, смотрел. Молодец!
— Да, вместе с Валентиной, почти всю ночь отбраковывали.
Лешка тихо ликовал: Валька всю ночь отбраковывала — значит, все в порядке. Но где же она заночевала? У той же старушки?
— Много браку, — хмуро сказал Чугреев.
— Я знаю, в этой партии много брака. Трубы свалились внезапно. Пока раскрутится сварка на базе, решил подкинуть тебе малость, чтобы ты не простаивал, — пояснил Павел Сергеевич. — В дальнейшем пойдут секции, по две трубы. Будет попроще.
Чугреев одобрительно кивнул.
Вдали, на просеке показались стрелы трубоукладчиков, синий дымок над навесом. Сверкнули окна вагончиков.
Чугреев развернулся на поляне, затормозил у коричневого вагончика. Павел Сергеевич обернулся к Лешке:
— Ну, сына, мы пойдем потолкуем, а ты разберись-ка с чемоданом. Мать там напаковала — ясуть! Да напиши письмо, да побыстрее — я через час уеду.
Лешка выволок из машины чемодан, тут же, на траве раскрыл — елки-палки! — доверху забит свертками, коробками, пачками. В растерянности он посидел над ним на корточках, вдыхая запах ванили, сыра, копченостей, решительно захлопнул, потащил к навесу.
У печки, сидя на сосновой чурке, Зинка чистила картошку. Нечесаная и неумытая, она сонными глазами посмотрела на Лешку, зевнула. Он закинул чемодан на стол, рывком перевернул, постучал кулаком по дну. Зинка всплеснула руками:
— Господи, вывалил все. Надо ж было аккуратненько.
Лешка поманил ее, прошептал таинственным тоном:
— Разделишь на всех поровну. Будут спрашивать откуда — молчок.
Павел Сергеевич снял плащ, прошелся по вагончику. Задумчиво провел рукой по корешкам книг на полочке, повернулся, потрогал ружье:
— Охотишься?
— Нет, настрелялся в свое время, до сих пор сыт. Рыбачу.
Чугреев сел к столу, выставил вторую табуретку.
— Садись, Павел Сергеевич.
Усевшись, Павел Сергеевич помолчал, вздохнул, решился:
— Свалилась на нас с тобой, Михаил Иванович, беда. Сверху спущен новый срок — декабрь. Есть правительственное решение по химкомбинату.
Чугреев нахмурился, замотал головой.
— Подожди, не мотай головой. Все твои возражения я знаю и понимаю. Сейчас надо думать не о том, что это невозможно, а как закончить трассу в срок.
