Она лежала на диване, повернув фонарь к себе, чтобы было удобно читать. Через некоторое время подняла голову, прислушиваясь, и быстро выключила фонарь.
Может, почувствовала, что не одна в комнате? Караваджо знал, что он шумно дышит и ему трудно сдерживать свое дыхание – не самые подходящие качества для человека его профессии, верно?
Свет зажегся на мгновение – и быстро погас.
Затем все в комнате пришло в движение, кроме Караваджо. Он слышал шум и удивлялся, что его не трогают. Здесь был этот парень из Индии.
Караваджо встал, прокрался к дивану и протянул руку туда, где лежала Хана. Ее не было. Когда выпрямился, его схватили за шею и потащили назад и вниз. В лицо ударил свет, оба тяжело вздохнули и повалились на пол. Рука с привязанным к предплечью фонарем все еще крепко держала его за шею. Потом в пучке света появилась босая женская нога, промелькнула мимо лица Караваджо и остановилась на горле лежащего рядом Кипа. Зажегся еще один фонарь.
– Попался, попался!
Двое с пола смотрели на девичий силуэт над ними. Хана приговаривала:
– Попался, попался. Я знала, что Караваджо будет здесь, и все подстроила.
Она сильнее прижала ногой шею Кипа.
– Сдавайся! Признавайся…
Караваджо начал выбираться из тисков Кипа, весь потный, без сил. Свет фонарей теперь был направлен на него. Надо было встать и выползти из этого ужаса.
Признавайся.
Девушка смеялась. Необходимо успокоиться, прежде чем он что-нибудь скажет, иначе голос задрожит; впрочем, они вряд ли будут слушать: слишком возбуждены приключением. Он освободился от рук Кипа и, не говоря ни слова, вышел из библиотеки.
Они снова остались вдвоем в темноте.
– Ты где? – спрашивает она. Потом быстро двигается, спотыкается о его грудную клетку и падает ему в объятия. Кладет руку ему на кадык, затем прикасается губами к его губам.
– Сгущенка! Во время нашего поединка? Сгущенка? – Прижимается ртом к его потной шее, как бы желая испробовать его на вкус, в том месте, где недавно была ее нога. – Я хочу видеть тебя.
Он поднимает руку, к которой прикреплен фонарь, и видит ее: на лице полосы грязи, волосы влажные от пота и растрепанные. Она усмехается.
Его руки скользят вверх по ее рукам и теплыми чашечками обхватывают плечи, будто прирастая к ним. Куда бы она ни отклонилась сейчас, он будет с ней. Девушка подалась назад, проверяя, последует ли он за ней, удержат ли его руки от падения. Но вот и он падает рядом, изворачиваясь так, что ноги мелькают в воздухе; только руки и губы с ней, остальное тело – словно хвост богомола. Фонарь все еще держится на левой руке.
