Кип всегда двигается не наобум, а вступая в отношения с чем-нибудь: стенами, зелеными изгородями, террасой. Бегло просматривает окружающее пространство. Даже глядя на Хану, он видит детали ее исхудавшего тела не сами по себе, а на фоне пейзажа. Так же он наблюдает за полетом коноплянки, охватывая вниманием не только птичку, но все пространство, в середине которого она трепещет, поднявшись в воздух. Он прошел всю Италию, очищая ее от мин; глаза повсюду стремились замечать все – кроме того, что было живым и недолговечным.
Единственное, к чему он никогда не присматривался, – к самому себе. Кипа не интересовала ни расплывчатая тень в сумерках, ни собственная рука, протянувшаяся к спинке кровати, ни отражение в окне, ни то, что о нем подумают. За годы войны Кип понял, убедился, выучил наизусть: единственный абсолютно надежный и безопасный предмет – он сам.
Он проводит вечера с англичанином, который напоминает ель, виденную в Англии, в саду лорда Суффолка на краю утеса, смотрящего на Бристольский залив. У ели была больная ветка, тяжелая от старости. Ее поддерживало, как подпорка, другое дерево. Ель стояла, будто страж, и, несмотря на дряхлость, угрюмость, корявую кору, в ней чувствовалось внутреннее благородство, словно она помнила, кому обязана поддержкой.
Здесь нет зеркал, а тюрбан свой он укладывает в саду, глядя на мошек на деревьях. Он заметил у Ханы пряди со следами хирургических ножниц. Вспоминает ее дыхание, когда девушка кладет голову ему на грудь, на ключицу, где кость делает кожу немного светлее. Хана думает, что если спросить его, какого цвета у нее глаза, он не сможет ответить, хотя и обожает ее. Он засмеется и попытается угадать, но если она, черноглазая, закроет глаза и скажет, что они зеленые, он поверит. Кип может внимательно смотреть в глаза, но не отмечать, какого они цвета. И пища, которую ест, для него больше средство к существованию, чем что-то особенное, имеющее вкус или температуру, аромат или аппетитный вид.
Когда кто-то говорит, он смотрит на губы, а не на глаза и их цвет, который, кажется, постоянно меняется в зависимости от освещения в комнате или времени суток. Ему нравится определять характер по губам: губы открывают некоторые интересные черты характера из всего спектра личности собеседника – от самодовольства до неуверенности. У бессердечного они темнее, у нежного – светлее… А вот по глазам этого не понять. По глазам можно составить неправильное мнение о человеке и обмануться. Он собирает впечатления, как частички изменяющейся гармонии. Видит Хану в разное время и в разных местах, когда у нее меняется голос, или настроение, или даже красота – похоже на то, как силы морской пучины убаюкивают спасательную шлюпку или властно распоряжаются ее судьбой.
