А ведь и в самом деле, он начал было замедлять темп работы и мыслей – как тогда, когда ты, уже полусонный, постоянно перечитываешь в книге один и тот же абзац, пытаясь уловить связь между предложениями, но вместо того соскальзывая в омут первого сна… Мисс Морден вытащила его из водоворота проблемы.
Женщина аккуратно складывает все в мешок, кладет руку на его правое плечо и возвращается к своей позиции на походном одеяле, расстеленном над уэстберийской «лошадью». Она оставила ему очки от солнца, но в них плохо видно, поэтому он убирает их в сторону и возвращается к работе.
Чувствуется запах одеколона. Он вспоминает подобный аромат. В детстве он однажды слег с высокой температурой, и кто-то натирал его одеколоном.
Кип покидает поле, где работал саперной лопаткой. Держит перед собой вытянутую левую руку, будто поранился.
Через огород – детище Ханы, с пугалом из креста и подвешенных на нем жестяных банок из-под сардин идет вверх по направлению к вилле и теперь держит ладони чашечкой, будто заслоняет пламя свечи. Хана встречает его на террасе. Он берет ее за руку, и божья коровка, обогнув ноготь мизинца, быстро переползает на ее запястье.
Девушка возвращается в дом, так же вытянув перед собой руку.
Проходит через кухню.
Поднимается по ступенькам.
Пациент поворачивает голову, когда она входит. Хана подносит руку с божьей коровкой к его ступне, и насекомое начинает свой долгий путь по телу, огибая морские просторы белой простыни, – яркое красное пятнышко, ползущее по неровно застывшей вулканической лаве.
В библиотеке Караваджо случайно сталкивает локтем с подоконника блок взрывателя, когда поворачивается на радостный крик Ханы в коридоре. Блок, кажется, повисает в воздухе – столь быстро Кип успевает подхватить его, пока тот не грохнулся на пол.
Караваджо опускает взгляд на лицо Кипа, а молодой человек шумно переводит дух.
Вдруг он понимает, что обязан этому смуглому парню жизнью.
Теряя робость в присутствии пожилого человека, Кип начинает смеяться, стискивая в руках коробку с проводами.
Караваджо запомнит этот бросок. Он может уйти, уехать домой, никогда больше не увидеть Кипа – но ни за что не забудет его. Спустя годы, в Торонто, при выходе из такси он придержит дверь перед собирающимся занять машину индусом – и будет думать о Кипе.
А сейчас тот просто смеется, глядя на лицо Караваджо.
– Я знаю все о саронгах. – Караваджо покрутил рукой в сторону Кипа и Ханы. – Встречался с индусами на восточной окраине Торонто. Я грабил один дом, и оказалось, что он принадлежит индийской семье. Они проснулись и выскочили из спальни, замотанные в этих тканях, саронгах; они в них и спали, меня это заинтриговало. Мы побеседовали, а потом они уговорили меня примерить саронг. Я снял одежду, переоделся; вдруг они схватили меня и выставили полуголым за дверь.
