«К чему все эти выходки?» — с сердцем думал сейчас Петр, до блеска полируя щеткой свои новые сапоги.
А капитан Ромашков в это время со скрытым волнением рассматривал заставу. В углу двора виднелась недостроенная баня, возле которой лежали кучи камня, битый кирпич и торчали выпачканные в известке ручки деревянных тачек. Тут же неподалеку солдат в длинной, без ремня, выгоревшей гимнастерке поил из брезентового ведра высокую белоногую лошадь. Чуть подальше плотная женщина в цветном стареньком сарафанчике развешивала на протянутой вдоль забора веревке солдатское белье. Часто поворачивая повязанную синим платком голову, она искоса посматривала на прибывших офицеров и поправляла сползавший с плеча сарафанчик.
— Это кто? — спросил Ромашков у сержанта.
— Наша прачка, товарищ капитан. Тетка Ефимья, — ответил сержант и ухмыльнулся.
— Вот как живете? — заметив его ухмылку, проговорил Ромашков. На Курильских островах, где он был начальником заставы, пограничники находились на полном самообслуживании.
— Живем, товарищ капитан, не плохо, — ответил Батурин.
— Что-то вы, сержант, все время улыбаетесь.
— Просто так… Над теткой Ефимьей.
— Не понимаю.
— У нас тут история случилась…
— Что за история?
— Вы уж лучше младшего сержанта Нестерова спросите который коня поит. — Батурин не выдержал и рассмеялся. — А тетка Ефимья у нас недавно… второй месяц. Ребята наши прозвали ее вторым старшиной.
— Командовать любит? — спросил Ромашков и тоже улыбнулся.
— Так точно. Подтягивает. А вообще тетка хорошая, добрая. Мы ее уважаем, вот только Нестеров… Короче говоря, сами узнаете.
— Что у вас сегодня по расписанию? — спросил Ромашков.
— В пятнадцать ноль-ноль зачетная стрельба, а потом кинокартина.
— Часто показывают фильмы?
— Летом раз в неделю. Осенью и зимой реже. Хотя зимы тут почти не бывает, просто длинная осень с дождями. Через перевал к нам добираться трудно: машины юзом ползут.
— По всему видно, что дыра здесь порядочная, — сказал Пыжиков, слышавший последние слова сержанта. Взглянув на помрачневшего Ромашкова, он внутренне приготовился к отпору, но Михаил промолчал и, повернувшись, направился к солдату, поившему лошадь. Петр пошел было за ним вслед, однако, оглянувшись на чемоданы, крикнул:
— Погоди! Надо же вещи отнести и жилье посмотреть?
— А зачем? — Михаил остановился. — А может быть, назад вернемся?
— Ну, хватит чудить-то, — пробормотал Петр.
— Здесь же дыра, — не унимался Ромашков. — Будем ездить до тех пор, пока не выберем место покурортней.
