Смеясь, они вошли в Медре. Был вечер, но у первого дома возился еще в своем саду араб. Он мотыжил землю вокруг нескольких пальм. Они опустили свои мохнатые ветви на его низкорослый дом. Висмонт с ним заговорил.
— Араб предлагает нам ночлег, — сообщил Ровоам. — Он знает, что мы евреи.
— Ты ему сказал, что ты мапс? — спросил Гордон.
Висмонт улыбнулся.
— Неужели ты думаешь, что он пустил бы к себе сионистов? И когда! Сейчас, когда приближается день их траура.
Они ели лепешки из муки нового урожая. Потом они легли спать на земляном полу. Хозяин дома постелил им два коврика. Он пожелал им спокойной ночи.
— Благодарю тебя, Сулейман, — сказал Висмонт.
Когда араб ушел, Ровоам сказал:
— Разве ты не понял, что я его знаю давно? Это Сулейман, друг моего отца.
Они бодрствовали, лежа, два часа. Засыпая, Ровоам рассказывал Гордону о феллахе Сулеймане и его сыне. Засыпая, Гордон вспомнил Россию, свой родной город и клуб маккабистов[25].
В эту ночь Ровоам Висмонт рассказал Гордону историю Мусы, сына Сулеймана.
— И Фейсал, и Хаим Вейцман, — говорил Висмонт, — одинаково обмануты Англией. Сын шерифа Мекки стал кукольным королем арабов, а Вейцман — чем-то вроде еврейского министра. В то время когда ты ходил в маккавейский клуб и у вас в России, как и всюду, молодежь убеждали вступить в еврейские легионы, в то время, когда нам была обещана независимая Палестина, в Мекку приехал Лоуренс. Он ничего не сказал о евреях ни Хуссейну, ни его сыну Фейсалу. Он зажег весь народ мечтой о великой Аравии со столицей в Дамаске.
Шофер Муса стал солдатом. Он сменил мотор на седло. Эффенди Мустафа-эль-Хуссейн, у которого отец Мусы всю жизнь арендовал землю, получил чин офицера британской армии. Муса записался в отряд. Сейчас Мустафа-эль-Хуссейн жалуется, что его обманул Фейсал. Фейсал говорит, что верил представителю Великобритании. Он клялся ему на арабском языке. У него есть договор с Англией.
— А Лоуренс, — сказал Висмонт, — жалуется, что его обманул Лондон и кабинет министров. Он даже отказался от своей фамилии. Но Сулейману и его сыну, Мусе, трудно жаловаться на Англию, и они во всем обвиняют нас, евреев… Как будто бы за Иорданом их дела обстоят лучше! Можно подумать, что там они приобрели какую-то независимость.
— Неужели нельзя объединить интересы обоих народов? — спросил Гордон.
— Так думал мой отец, — ответил Висмонт. — Но в чем заинтересованы мы с тобой и многие из арабов, в том вряд ли заинтересована Англия. Мы очень надеялись на Герберта Самюэля, но верховного комиссара убрали, и его сменил солдафон. Губернатор Сторрс ходит по Иерусалиму как завоеватель. Напрасно наши сионистские вожди стараются заслужить его доверие своей преданностью Англии: он третирует их как провинциалов.
