Она обрадовалась, оживилась, извлекла из сумочки блокнотик и карандаш и что-то еще, вчетверо сложенное, легко поднялась из кресла — скульптурно и грациозно, подошла к столу и развернула карту:
— Вот и говорите о духовных своих проблемах с равами и каббалистами, а что я в этом смыслю? Мы с вами делом давайте займемся. Вот карта советской Средней Азии. Покажите зону подземных ядерных испытаний.
Я растерялся слегка: ну и темп, ну и хватка! Сразу быка за рога… Как же они самоуверенны, если ни в грош не ставят другие разведки: Хилал Дауд все-таки, Сам-Ани, палестинцы, ну и ну?!
Я ей сказал небрежно, что в карту ее мне смотреть нечего, у меня есть своя — пергамент, вот по нему мы и будем работать. Я взял пергамент, велел ей сесть и записывать:
«…Жители Саджистана добавляют в пищу съедобную землю, самая лучшая — зеленая, она, как брюква. Но хороша и белая, блестящая. В Магрибе за горшок белой земли платят целый динар».
Я читал, она морщила лоб, смотрела на меня, как вначале, как на диковинное животное.
— Нет, это не то! Давайте посмотрим дальше.
«В скалистых провалах Ибн-Митар царит непроницаемый мрак: холодное, могильное веяние! Тут возникают образы сказочных дэвов[21] и чудищ — так жутко, что в панике хочешь бежать…»
Глаза я на сей раз не поднял. Сказал, что и это пока не то, что вот нашел, наконец, пусть она смело пишет!
«Между Тебризом и Ардебилем местные жители не знают огородного чучела, оно незнакомо им. Голые дети целый день проводят под палящим солнцем, отгоняя от садов и полей прожорливых птиц: шум здесь стоит адский — бьют в барабаны, колотят в тазы, крутят трещалки… Здесь можно заработать крупный алмаз, если поставишь на поле обыкновенное пугало».
— Господи, что вы читаете? — вскричала она.
Я резко поднялся и стал ходить вокруг кресла.
Я стал говорить, что так не могу, так у нас не пойдет — я человек обстоятельный, должен войти в тему по своей особой системе. А она слишком нетерпелива, она уводит мысли мои таким поведением в сторону. А мысли эти являются сокровенными, и я бы предпочел сначала поговорить о них.
— Вот доктор Ашер все время сравнивает нашу затею чуть ли не с Исходом египетским, а меня самого — с Моше-рабейну! — и тут я вспомнил, как говорил ребе Вандал. Он говорил, что душа Моше, — это душа Ноаха[22] в другой инкарнации. И объяснял почему: за то, что Hoax во время Потопа спасал только свою семью, не заступившись за всех людей своего поколения, эта душа, родившись позже, тащила из рабства сорок лет огромный народ и как бы себя искупила… И я ему верю, ребе Вандалу, он был каббалистом, и тайны душ ему были доступны, поэтому и прилип я к нему, готов был идти за ним хоть на край света. Ведь если вдуматься: всю жизнь я старался что-то в себе исправить, улучшить свою породу! Так старался, что дым из меня валил, дым из души моей, как из печки..
