И объяснила, что почем,
Что Вася вовсе не при чем,
А тетя Надя — нездорова...
Еще случился странный случай:
Сидела на крылечке я,
А рядом Наденька моя,
Вдруг потемневшая, как туча.
Обняв меня, как друг, за плечи
Мне пальцы сжав рукою клейкой,
Клялась, что Манька, та злодейка
Что мучит Надю и калечит.
- «Какая Манька? Наша тетя?...»,
А та всё тоже - «Интриганка!
При ней я словно самозванка,
Не знаю, как вы с ней живете!
Я здесь одна, лишь брата ради.
Потом всю правду вы поймете....»
Тут вновь явилась наша тетя,
И убежала тетя Надя.
IV
Бывало горничная наша,
Когда начнет рычать, как лев,
Напоминала королев.
Уж такова была Дуняша.
Но дядя Саша был упрям
И говорил: - «Такая рожа,
На всех зверей она похожа,
А главное — на обезьян.
Увы, такую королеву
Давно бы шельмовал народ,
У нас же все наоборот.
Спасибо, хоть она не дева».
А сын ее, великий Степа
За долгий школьный год ученья,
Решил, что кончено ученье,
Теперь он покорит Европу.
Его дражайшая мамаша
Жила под нами, в тихом месте,
Теперь же, с тетей Надей вместе,
Оно соседкой стала нашей.
Нас разделял лишь коридорчик,
Внизу был дядин кабинет,
И очень милый туалет,
Где возле зеркала узорчик.
И вот, в какое-то однажды,
Мы ночью услыхали крик.
Конечно, мы вскочили вмиг,
Влетели к Наденьке и каждый
Тут завопил, как пес побитый: -
Была пред нами тетя Надя,
В ночном торжественном наряде
Перед окошком в ночь открытым,
А там, Дуняшенька орала,
Как пума, изогнувшись вся,
На собственной косе вися,
Что тетя Наденька держала.
И вдруг на ум пришло ей пенье:
Мы обмерли, но кто-то там,
Внизу, вдруг лестницу достал
И вверх поднялся по ступеням.
И мы увидели, как Вася
С косы Дуняши руки снял,
Потом ее к груди прижал,
А Надя смехом залилася.
И все мы тут же разоглись,
И спать легли, и не слыхали,
Как тетю Надю одевали
И как с ней дальше обошлись.
Нам только утром объяснили
Что тетю Наденьку пришлось
Уговорить пожить нам врозь,
В коляску с Васей посадили,
Взмахнул Гаврила вожжи с болью
И наконец, ура, ура!
Помчалась тройка со двора
С Васяткой, Надей и любовью.
V
Но мы подробностей не знали,
Хотя слыхали про любовь,
Лишь я просила вновь и вновь
Сказать мне, нянюшку Наталью.
Она ж Богдановых любила,
У них служила с крепостных,
Господ не ведала иных,
Сама за Наденькой ходила,
И знала кучу пустяков,
Что берегла, как для царевны,
Что были Наденьке потребны,
От пуговиц до женихов.
«Ну что ж, к молчанью будь готова,
Я расскажу про жениха,
Но это, друг, не ха-ха-ха,
Смотри же, никому ни слова.
Тогда наш Саша был гусаром,
И пил немножко, и играл,
