Все взоры устремились на капитана.
— Вперёд, только вперёд! — вскричал тот. — Остановиться смерти подобно! Турки в любом случае нас не пощадят!
Яношу показалось вдруг, что время остановилось, что замер Босфор, и корабль тоже стоит на месте. Медленно, очень медленно проплывали мимо обрывистые, укрытые мраком берега и зловещие полные огня и жизни крепости.
Корабль уже почти миновал их, как жёлто-багровым светом вдруг снова осветилась главная башня Румели-Хиссара, и страшный грохот прокатился над проливом.
Стоящий рядом с Янушем слуга испуганно вскрикнул: ядро ударило в нескольких шагах от них и, с треском проломив палубу, исчезло в тёмной трюмной пасти. Через мгновение оттуда фонтаном ударила вода, и корабль стал быстро погружаться в пучину с креном на нос.
Заметив это, от берегов устремились к тонущим множество проворных лодчонок. Сидящие в них турки, что-то яростно кричали, но пока были ещё далеко...
На гибнущем корабле началась паника: кто-то пытался спустить на воду шлюпки, кто-то прыгал так, а кто-то, уже видимо, не помышляя о спасении, в бессильной ярости посылал проклятия туркам. В этой суматохе Януш потерял из виду Франческо, а потом ему и вовсе стало не до него.
— Прыгай за борт и плыви что есть мочи, а не то корабль за собой утащит! — истошно прокричали рядом, и Януш, не раздумывая, прыгнул в густую, холодную и абсолютно непроглядную воду. Прыгнул и камнем пошёл ко дну из-за тяжёлого, мгновенно намокшего плаща. Отчаянно рванул завязки (стайка весёлых, щекотнувших лицо пузырьков тут же выскочила из-под плотно сжатых губ его), но тщетно. Теряя драгоценный воздух, рванул ещё — завязки не поддавались. Охваченный ужасом, выхватил из ножен кинжал, и когда плащ обмякшим крылом наконец-то скользнул вниз, изо всех сил устремился к тускло мерцающей над головой поверхности...
После долгих показавшихся вечностью мгновений с готовыми вот-вот разорваться от боли лёгкими, он, наконец, вынырнул к ночному, нежно переливающемуся звёздами небу, и в уши сразу же ударили крики барахтающихся вокруг моряков и плеск взбиваемой ими воды. Корабля уже не было, и над невысокими волнами темнели только их кажущиеся одинаковыми головы.
— Франческо! Где ты, Франческо? — несколько раз крикнул юноша, тщетно ища глазами итальянца. Пожалуй, впервые он не испытывал к нему неприязни. Рядом вдруг оказалась чья-то голова со спутанными волосами. Вытаращенные глаза показались страшными. Голова встретилась с Янушем взглядом и, с ненавистью сплюнув воду, зычно прокричала:
