– Ну что ты так смущаешься, мой пупсик? – хлопала Лиява по плечу своего бугая. – На циновке у тебя куда как больше смелости!
– А что я такого сказала, зайчонок? – смеялась над своим увальнем Элюва. – Разве не правда, что ты любишь целовать меня вот там и даже тут?
Шиндява, мать Лиявы и Элювы, готова была со стыда под землю провалиться:
– Девочки мои, ну что же вы всем рассказываете о самом сокровенном, это просто неприлично!
Тут дочери подбежали к матери и прошептали ей с обеих сторон в уши:
– Неприлично, мамка, в наши-то годы в девках ходить!
Когда гости наконец покинули владения каназора Пичая, выяснилось, что никаких владений у него больше и нету. «Слава всемогущему Нишке, об этом позоре так и не узнали Лиява с Элювой», – молилась сквозь слезы Шиндява.
Оказалось, двоюродный брат Пичая по имени Ушмай так за минувший год прикипел душой к власти, что решил больше с ней не расставаться. Никогда!
Дождавшись ухода окруженного конвоем обоза, Ушмай выскочил из ближайшего леска на коне в окружении десятка всадников в гуннских кольчугах, шлемах, налокотниках и наколенниках, с современными римскими мечами – а не с коротенькими гладиусами первых веков Римской империи! – и со сложносоставными луками китайского образца.
А Пичаю уже не давали проходу, дергали за рукава:
– Каназор, мудрый каназор, Ушмай объявил, что не вернет тебе должности…
– Потому что Ушмай на пятнадцать лет моложе тебя, у него-де много сил…
– И, мол, тебе пора отдохнуть от тяжкого бремени обязанностей каназора…
– Недаром же «Ушмай» значит «Воинственный»…
Во всеобщем гвалте какая-то бабуся горячо шептала Пичаю на ухо:
– Ушмай порку завел для тех, кто мало мяса сдает. Где такое слыхано – взрослых-то людей плетьми бить?!
Другая бабушка добавила:
– А поступавшую из-за Великой Степи плату за копченку Ушмай делил со своей семьей и со своими прихвостнями, – вон с теми, которые окружают его сейчас.
Наслушавшись жалоб, Пичай похромал к сидящему в седле двоюродному брату:
– Ну что ж ты не спешиваешься, Ушмай, давай обнимемся после долгой разлуки…
– Я здесь каназор, брат, – ухмыльнулся Ушмай. – Можешь обнять мой сапог.
Старому Пичаю показалось, что он ослышался:
– Что ты такое говоришь, брат? Наверное, шутишь? А что, сегодня ведь праздник, можно и посмеяться.
– Нет, бывший каназор Пичай, – прозвучало сверху. – Пока тебя не было, Атяшево вдвое больше стал коптить мяса для наших воинов на западе. И теперь ты хочешь, вернувшись к власти, развалить налаженное дело? Этого не будет, никогда не будет, слышишь, старый пердун?!
