– Нет, не надо ей мелькать лишний раз на глазах у людей, – резонно возразила младшая жена Шиндява. – Наверняка какой-нибудь сумасшедший не верит докторам и все еще считает, будто она вождя прикончила. Пускай лучше в шатре вьюки пакует и не высовывается.
Ну, на том и порешили.
Уцелевшие гунны, а также мокша и эрзя Элляха, частично бежали за Сарматские горы; с ними этими паническими беглецами-то в составе здоровеннного обоза и ушло семейство Пичая. Вышедшие за гуннов старшие сестры Сернява да Тетява ехали теперь беременные невесть от кого. А их мужья нарадоваться не могли, что обретут новые дома подальше от непрерывно дерущейся Европы.
Старшим сестрам бессовестно завидовали двадцатилетняя Лиява да девятнадцатилетняя Элюва: замуж было невтерпеж, засиделись в девках-то! Впрочем, переход в родное Волго-Окское муждуречье предстоял многомесячный, поэтому имелись все шансы закрутить дорожный роман, да и подобрать себе хорошенького гунна супругом прямо в пути. Наверняка примкнувший к шедшей на восток орде верховный шаман Номто согласится провести положенные обряды, не дожидаясь прибытия орды к месту назначения.
Одна лишь Илди-куо никому не завидовала. Только что она попробовала замужество на вкус, боялась его теперь как огня и плакала не переставая.
– В Атяшево, в Атяшево, поедем поскорей, поедем мы в Атяшево, где нет смертей, где нет царей, – мурлыкала сквозь слезы девочка незамысловатые, невесть откуда взявшиеся строчки, и вдруг спросила себя: – А может, теперь никакое не Атяшево, а снова Долина Ручьев? Впрочем, какая разница…
Девушка мечтала вернуться на Родину с того самого часа, когда узнала, что придется покинуть насиженное место и где провела сравнительно беззаботную юность. И вот лесная богиня Вирь-ава – та самая, которая во сне велела Шиндяве назвать ребенка Илди-куо, – услышала ее мольбы.
Прочие воины со своими семьями прибились к ордам во главе с Денгизихом и Эрнаком. Эти сыновья Аттилы выбрали местами своих временных стойбищ соответственно Дакию (сейчас там Румыния) и Бессарабию (ныне поделена Молдавией и Украиной). Многие гунны ушли также в Персию к эфталитам и даже на берега Аральского моря – поближе к местам великого исхода хунну во II веке новой эры.
Заброшенную Паннонию незамедлительно заняли алчные и обиженные на весь белый свет остготы. Время года этих протогерманцев нисколько не занимало – хоть жара, хоть пурга.
