В бой на штурмовиках | страница 42
«Молодцы! — радовался Озеров. — Но что это?» — подумал он, увидев, как один самолет не пошел в пикирование, а остался на высоте.
И сразу десятки разрывов окружили штурмовик. Евгений нажал кнопку передатчика, чтобы приказать летчику немедленно вводить самолет в спираль и атаковать цель. Не успел он открыть рот, как штурмовик мгновенно превратился в огненную массу. Объятая пламенем машина падала к земле.
Прямо на глазах у ведущего, у всех летчиков погиб боевой товарищ. Кто..? Кто он?
В эфире тишина. Все ждали решение командира. Озеров продолжал плавный набор высоты.
— Атаку закончить! — приказал он, когда сильный взрыв разбросал горящие части самолета в разные стороны.
Штурмовики пристроились к ведущему. Сзади шестерки шло только три самолета.
— Ефремов, я Озеров. Кого сбили? — запросил Евгений.
— «Кора-двенадцать». Я Сербиненко. Сбит Ефремов!
— Ефремов? — протяжно повторил Озеров.
— Да, Ефремов! — подтвердил Николай.
Группа вышла на аэродром Мадоча. Как всегда, первым сел Озеров. Быстро зарулил на стоянку, вылез из кабины. Не снимая парашюта, стоя на центроплане, он наблюдал за посадкой летчиков.
— Неужели Ефремов? — все еще сомневался Озеров.
Наконец приземлился последний штурмовик. Сердце Евгения сжалось.
— Нет Тридцать третьего, — горестно вздохнул он. — Как же так, Леша?..
Сняв парашют, Озеров спустился на землю и тяжело зашагал на КП доложить о потере.
Через несколько дней командир полка подписал сообщение родным лейтенанта Ефремова: «…погиб при выполнении боевого задания».
Бои на земле и в воздухе продолжали нарастать.
Гитлеровские асы все чаще стали нападать на штурмовиков на выходе из атаки. Это был для них один из выгоднейших моментов для удара по «илам». В это время ослабевало огневое взаимодействие летчиков группы, а выход из атаки на бреющем полете требовал от них большего внимания к технике пилотирования. Это обстоятельство и использовали вражеские истребители. «Илы» возвращались с задания с пробоинами или шли на вынужденную посадку. Уход от цели с правым разворотом уже не давал прежнего эффекта. Нужно было придумать что-то новое, усовершенствовать уход от цели. Но долго размышлять над этим не позволяла боевая обстановка. Четыре — шесть вылетов в день требовали большого напряжения. Решение этой тактической задачи было подсказано самой боевой работой летчиков.
В одном боевом вылете в район севернее Лепшеня на десять штурмовиков напали сразу четырнадцать «мессеров».