Это случилось в тайге | страница 55
— А ведь я, пожалуй, не совсем понимаю, зачем нам это понадобилось?
Александр Егорович поднял на него удивленный взгляд.
— Вся эта петрушка, — разъяснил Черниченко. — Тащиться в тайгу, искать какие-то следы. Браконьер убил лося и схвачен за руку, причем сам этого не отрицает. Собственно, чего мы добиваемся с вами?
— А тебя зачем на работу твою поставили? — Александр Егорович смотрел на него со снисходительным любопытством, как смотрит взрослый на мальчика, строящего в комнате пароход из перевернутых табуреток. Поелозив задом по нарте — видать, отсидел старые-то мослы на жестком, — сказал: — Чудишь ты, парень, ей-богу! Взбрыкиваешь, ровно вожжа, у тебя под хвостом, — мы с тобой в поселке еще про все обговорили, забыл разве? От тебя требуется, чтобы все в аккурате было, без сомнения…
— Он что вам, родня какая — Валентин Бурмакин? — строго, чтобы оборвать разглагольствования старика, спросил Черниченко.
— Такая же, как и тебе, — тут Александр Егорович увидел, что Ежихин берется за топор. Забывая о следователе, закричал: — Эй, Алексей, погоди! Погоди, слышишь? Я дров нарубаю, ты варевом занимайся.
Упираясь ладонями в колени и сильно нагибаясь вперед, Заеланный с трудом встал с нарты. Распрямляя спину, пожаловался:
— Хоть не садись вовсе. Опосля, пока не разомнешься, поясницу ровно у кого в долг взял. Чужая, и никаких.
— Ладно, нечего тебе, — нахмурился Черниченко. Круто повернувшись, — так, что чуть снова не соскочил с лыж, — он спросил не у Александра Егоровича, а у Ежихина, хотя тот находился дальше:
— Каких дров-то надо? Я схожу.
— Железных, — блеснул озорными глазами Алексей.
Но Черниченко и сам спохватился, что сказал глупость. Молча взял топор и, словно убегая, заторопился прочь от костра. Выбрав из подроста сосенку с изржавленной редкой хвоей, рубанул с такой силой, что сразу не смог вызволить топора.
Даже еще не пробуя, он решил, что похлебка из рябчиков, Для которой у мужиков нашлись и картошка, и луковица, окажется невкусной. Ошибся, но из необъяснимого упрямства ложку отложил первым, хотя котелок опростали только наполовину, есть хотелось еще. Обиженно косясь на сотрапезников, потянулся за папиросами.
Когда собрались трогаться дальше, Черниченко, заставив Ежихина усмехнуться, сердито расшвырял костер, будто в апреле можно запалить тайгу, оставив огонь. Первым затянул юксы и, не дожидаясь, пока Ежихин впряжется в нарты, зашагал по бурмакинской лыжне.
Шел, не глядя по сторонам, даже под ноги не смотрел, благо лыжня направляла лыжи, как рельсы направляют поезд. С закрытыми глазами можно было идти по ней. Черниченко не закрывал глаз, но смотрел вперед как бы сквозь предметы, не видя их. Так бывает, если задумаешься.