Домик Василия Андреевича Жиги стоял неподалеку от станичного майдана, рядом с продовольственным магазином, и средь бела дня увести с собою легионера было невозможно. Мы договорились, что до вечера я отсижусь в камышах, а когда совсем стемнеет, старик придет за мной.
Я знал, на что иду, но другого решения не могло быть. Если старик не ошибается, немцы готовят гнусную провокацию. Такой «язык» стоит любого риска. Я должен во что бы то ни стало взять этого человека живым и переправить к нашим.
Ночь выдалась темная. Старик без особых хлопот провел меня к себе во двор и велел подождать. Он скоро вернулся:
— Спит мой постоялец. А вот где его автомат, не знаю. Может, под подушкой у него лежит… но я побоялся, что разбужу.
— Ничего, — сказал я, — веди.
Мы быстро прошли сени, затем темную маленькую кухню и остановились у открытой двери в слабо освещенную горницу.
На тахте, лицом к двери, спал человек. Он спал, как спит младенец в утробе матери — поджав ноги и стиснув обе руки сомкнутыми коленями. И, несмотря на это, едва умещался на тахте. Это был здоровенный парень, и я невольно подумал: «Оборвешь, Ладо, все свои внутренности, если придется этакую тушу на себе тащить».
Серая рубашка на нем была распахнута, на голых ступнях виднелись штрипки темно-синих брюк. Один сапог валялся посреди горницы, другой стоял у тахты, рядом со стулом, на котором висел немецкий мундир, только петлицы на нем были незнакомые мне — розовые треугольники на воротнике и левом рукаве.
Отсюда мне трудно было разглядеть лицо спящего, мундир затенял его — я видел только обросший щетиной подбородок и влажную от пота белую шею.
Два небольших окна были завешаны черной маскировочной бумагой, и на узком простенке между ними висела на гвоздике жестяная лампа без стекла. Под лампой стоял сундук, а чуть подальше небольшой стол, покрытый старой клеенкой.
Пока я с порога оглядывал горницу, старик молча стоял за моей спиной. Но вот настала пора действовать. Я достал пистолет.
— Вы тут немного подождите, — шепнул я старику и хотел прикрыть за собой дверь.
— Здесь я хозяин, — сердито буркнул Жига. Он придержал дверь плечом и вошел в комнату вместе со мной.
И ты знаешь, я тогда, дурная башка, не понял, почему он не остался за дверью. Думал, просто храбрится старый человек, характер свой показывает.
Я подошел к спящему и тронул его за плечо. Он не шелохнулся. Тогда я встряхнул его, как следует — одна рука его соскользнула по колену и бессильно свесилась с тахты. Но он все-таки не проснулся. И тут я сообразил — человек этот мертвецки пьян. Конечно, пьян — от него так и разит сивухой. До меня не сразу дошел этот запах, потому что нервы мои, видимо, были на пределе.
