— Хорошо ли слетали?
Губин не ответил. Двух истребителей не было. Прилетевшие самолеты закатили в укрытия, накрыли маскировочной сеткой. Летчики и механики разошлись. Только двое остались на поле: механики с машин летчиков Тихонова и Калмыкова. Они стояли и с надеждой смотрели в небо. Но тьма наступила: потонул во мраке ближний лес, деревья пропали, словно растворились в этой темноте аэродромные здания… Только узкая полоска неба еще тлела на западе. Но вот и она погасла.
— Значит… — тяжело вздохнул механик Тихонова и, втянув голову в плечи, побрел к зданию. Глухой всхлипывающий звук донесся до него. Он обернулся. Закрыв лицо руками, его товарищ судорожно вздрагивал.
— Не надо, друг! — он подошел и обнял его за плечи.
Вечером у командира полка было совещание. Командир кратко подвел итоги минувшей недели.
— Немцы любой ценой хотят взять Москву. Но я думаю, все видели — вам с воздуха виднее, — немец застопорился. Каждый вершок земли им дается с чудовищными жертвами, по существу фронт стабилизировался. Значит, наша ответственность возрастает еще больше. Мы должны ни на минуту не оставлять врага в покое, бомбить, штурмовать, бить всеми средствами и способами. Чтобы враг чувствовал нас всегда, днем и ночью. Наш полк неплохо поработал эту неделю… Но у нас большие потери… Причем, есть потери неоправданные…
Командир помолчал и тут же резко сказал:
— Старший лейтенант Губин!
Губин встал.
— Вы жаловались на моего предшественника Евсеева, что он связывал вашу инициативу. Я предоставил вам относительную свободу действий. Но я вынужден требовать, чтобы вы не злоупотребляли ею. Вы слишком рискуете. Со своим ведомым Астаховым иногда занимаетесь спортом. Внезапные атаки на бреющем хороши в группе и когда есть на это приказ. Но такие фокусы, как ваш налет на аэродром, в котором вы чуть не погубили и себя, и самолеты, — ничем не оправданы. Бочка над головой противника — это, конечно, смелый маневр. Мы знаем вашу отвагу. Но все до случая. Я думаю, вы не обидитесь, если я скажу, что три боевых ордена вы получили за сбитые самолеты врага, но не за высший пилотаж.
Губин стоял навытяжку, не двигаясь.
— Я бы предложил вам не только проявлять личную храбрость, — продолжал подполковник Лебедь, — но и учить своих подчиненных. Сегодня вы потеряли двух хороших летчиков Калмыкова и Тихонова. Калмыков погиб геройски. Мы можем гордиться его смертью. Но гибель Тихонова ничем не оправдана. Его ведомый Куракин отстал, Тихонов оказался один против двух истребителей врага. Его никто не защищал. В чем дело? Где был Куракин во время боя?
