Под испытующим взглядом командира ни один мускул на лице Губина не дрогнул, оно точно застыло:
— Разрешите об этом доложить вам завтра! Я должен проверить…
— Хорошо, — чуть помедлив, согласился командир, И, заканчивая совещание, дал задание на утро: кому сопровождать штурмовиков, кому лететь в разведку, кому патрулировать над аэродромом.
…В столовой за ужином была тишина. Потеря двух товарищей подавляла. Так же молча разошлись по своим койкам в общежитии. Еще не успели заснуть, пришел Губин. Он отозвал Астахова в сторону и, передав ему то, что говорил командир полка, спросил:
— Ты видел Куракина в бою?
— Нет!
— Н-да, — крякнул Губин. — Ну, это я выясню.
Он ушел.
— О чем он? — спросил подбежавший Виктор.
Астахов рассказал.
— Знаешь, не люблю водку, а сейчас напился бы, кажется… — мрачно проговорил Виктор.
Астахов не ответил и вдруг решительно направился к койке Куракина. Тот сидел, склонившись над гимнастеркой, — пришивал чистый подворотничок. Он вскинул на Астахова встревоженный взгляд и оживленно спросил:
— Ты писем не получал сегодня?
Астахов хотел зло выругаться, но сдержался. Глядя Куракину прямо в глаза, он, не отвечая на вопрос, сказал:
— А как ты думаешь, Степан, сумел Тихонов выпрыгнуть с парашютом?
— Н-не знаю.
— А ты разве не видел, как его подбили? Ты же его ведомый?
— Я видел сзади… Он спокойно набирал высоту, а затем его, вероятно, ударили спереди, и он сразу задымил. Потом я ничего не видел, так как меня тоже могли атаковать, и я принял меры.
— Какие?
Лицо Куракина дрогнуло. Он отложил гимнастерку.
— Это что? Допрос?
— Нет, просто хочется разобраться, почему Тихонов погиб. Сегодня, говорят, на командирском совещании спрашивали…
— Что? — поспешно спросил Куракин.
— Вот что, дорогой, — еле сдерживая злость, отвечал Астахов, — Тихонов остался один, его не выручили, он из-за нас погиб! — выкрикнул он уже громко.
Около них собрались летчики, прислушиваясь к разговору. В Куракине сомневались многие. В боях самолета Куракина никто не видел. Где он был, не знали. Но Степан прилетал всегда на аэродром вместе со всеми и без боевого комплекта снарядов. На вопросы отвечал одно и тоже: дрался в стороне. Случалось, говорил и о том, что сбивал вражеские самолеты. В сегодняшнем бою он снова, очевидно, не был, иначе он мог бы объяснить гибель своего ведущего.
— Степан, — еле сдерживая себя, продолжал Астахов, — я не спрашиваю тебя сейчас, где ты бываешь во время боев, но ответь, куда ты расходуешь снаряды? Это ты скажи, а то, знаешь, всякое бывает!
