Астахов просил Губина помочь ему увидеться с Кондиком, но Губин ничего не мог сделать. Кондик тут же уехал на машине в сопровождении офицера в штаб армии.
Погода резко изменилась. Внезапно с полей повеяло стужей, в воздухе носились колючие снежинки. Наступила зима. Астахова томила неизвестность… Сейчас, когда Кондика не было рядом, он стал для него во много раз ближе, роднее…
Через два дня Губин рассказал летчикам, что в беседе с командующим Кондик не изменил своей привычки быть немногословным: вместо оправдания он сказал — «простите!» И когда от него потребовали объяснить причину совершенного им безрассудного поступка, то и тут он был немногословным: «Летать хочу… Бить врага в небе!» Ему простили. После десяти суток ареста Кондик был отправлен в школу летчиков.
Губин тогда же сказал Астахову:
— Для таких людей авиация — смысл их жизни!
Группа механиков стояла на аэродроме и пристально вглядывалась в небо. На аэродроме тишина. Только что вернулись штурмовики, прилетела эскадрилья Громова, в воздухе оставалась одна эскадрилья Губина.
Темнело. Небо подернуто густой синевой, мрак ложился на землю, скрадывая очертания окружающих предметов. Резкий холодный ветер обжигал лицо; несмотря на теплую обувь, стыли ноги.
— Разве тут сто лет проживешь, — проворчал один из механиков, круглый, как шар, молодой парень с усиками. — Улетели — и ладно. А ты вот стой, переживай… Часто стали опаздывать. Нет, лучше летать. Смерть — так с музыкой, а здесь жди, пока тебе на башку кусочек килограммов на сто не свалится.
— Чтобы тебя пристукнуть, нужен кусочек не в сто, а в тысячу килограмм, — послышался насмешливый голос.
— До войны шум мотора мне на нервы действовал. Я его выносить не мог. А сейчас за этот звук пять лет жизни отдал бы, — сказал третий механик. — Вот в ком я уверен, так это в Куракине. Всегда домой придет.
Все засмеялись. Только Вано, механик Абашидзе, стоял молча, не спуская глаз с той стороны, откуда должны были показаться самолеты. Наконец он проговорил:
— В такую погоду только чертям летать…
— Да нашим летчикам.
— Нет, братцы, трудно им. Сегодня утром прилетели, еле на ногах держатся, а в небо поглядывают. Что это, привычка или уж натура такая?
Механики замолчали. Каждый думал о своем.
— А ведь хороши новые самолеты, братва, а? — послышался новый возглас. — Как снаряд летят.
— Тише, начальник штаба из КП выбежал. Значит, летят.
Действительно, из-за леса вынырнула группа истребителей и с ходу пошла на посадку. Механики бросились к самолетам. Колесник хлопотал над Астаховым. Здоровый насмешливый парень-механик командирской машины с почтительно-грубоватой интонацией спрашивал Губина:
