Маделайн стукает его в плечо, глядя на него яростно. Это мило с ее стороны, но рана уже нанесена. Одно дело, когда я сама шучу о краткости своих романов, и совсем другое – когда кто-то вроде Тайлера думает, что это я всех бросаю. Может, мне и нравятся легкие интрижки, и флирт, и поцелуи в гримерке, но это не я не даю им развиться в глубокие отношения. Я встаю, желая уйти, более не в настроении для обсуждения Уилла, и вижу, как Оуэн разъяренно смотрит на Тайлера.
Я накидываю ремень сумки на плечо.
– Не будь козлом, – я слышу, как шипит Маделайн. Я не знаю, куда направиться, но тут звенит звонок, принимая решение за меня.
* * *
– Розалина, право, его так мучит! Он совсем рехнется…
Энтони расхаживает по маленькой сцене театрального класса, произнося реплики в своей фирменной манере. Я сижу в первом ряду, рядом с Оуэном, пьеса открыта у меня на коленях – жалкая попытка притвориться, что я заучиваю слова. Тайлер в паре рядов позади меня, заносчиво репетирует на виду у группы очарованных десятиклассниц, но я стараюсь не возвращаться мыслями к тому, что он сказал в обеденный перерыв. Вместо этого я решительно настроена разобраться кое с какой еще проблемой, которая мне не дает покоя.
Энтони избегал меня с самой вечеринки. Каждый день он выбегает из класса быстрее, чем я успеваю заговорить с ним, и он не ответил ни на одно мое сообщение. Понятия не имею почему. Я знаю, что он расстроен из-за Эрика, но ощущение такое, что расстроен он и из-за меня тоже.
– Прощайте, древняя синьора! – Энтони говорит свою последнюю реплику, и Джоди жестом отправляет его со сцены. Я выпрямляюсь на стуле и пытаюсь поймать его взгляд. Это срабатывает – но всего на мгновение. Его взгляд тут же метнулся прочь от моего, и он сбегает через боковую дверь.
– Перейдем к акту второму, сцене третьей, – объявляет Джоди, отвлекая меня. Я в ней не задействована, но хоть мне и до смерти хочется догнать Энтони, я не могу уйти, пока Джоди не разрешит. Оуэн встает и идет в тот конец комнаты, где Тайлер уже ждет на сцене. Я понимаю, что это сцена брата Лоренцо, и немедленно проникаюсь сочувствием к Оуэну. Каждую неделю он единственный, кто нервничает еще сильнее меня, когда поднимается на сцену.
Но сегодня что-то изменилось.
Сценарий не дрожит у Оуэна в руках, и он не теребит свой свитер – я у него иногда замечала эту привычку. «Молодец», – думаю я. Я вспоминаю, как танцевала с ним на вечеринке, – когда Оуэн полностью погружается во что-то, это впечатляет.
