У меня свело живот. Я отвернулась от этого отвратительного зрелища.
Мы поднялись по очередному бесконечному лестничному пролету. Наконец, Байрон провел нас в просторную, ярко освещенную комнату.
Мои глаза не сразу привыкли к свету. Когда зрение прояснилось, я увидела деревянные столы и стулья. Несколько рядов двухъярусных коек у стены. Ванную. Две длинные деревянные скамьи под узкими, заляпанными грязью окнами.
Одну из стен занимал кирпичный камин. Я пригляделась. Неужели внутри свалены грудой человеческие кости?
Огромный портрет Угрозы в серебряной раме с цветами взирал на нас со стены над камином. Его шляпа была надвинута на один глаз. Другой глаз холодно поблескивал. Остальная часть лица терялась в тени.
Я снова вздрогнула. У стены, справа от одной из двухъярусных кроватей, стоял Страхометр.
— Вот ваша комната, — сказал Байрон. — Располагайтесь как дома.
— А обслуживание номеров тут у вас есть? — пошутил Мэтт, в любой ситуации старавшийся сохранять лицо.
— А то как же, — ответил Байрон. — А вечерком придет горничная, подоткнуть одеяльца и положить шоколадки под подушки. — Он засмеялся. — Что такое? Никто больше не смеется? Я вас не виню.
— Байрон, как вы можете работать на этого… этого изверга? — спросила Карли Бет.
— Работенка непыльная, — пожал косматыми плечами Байрон. — Особенно если по нраву, когда детишки орут и плачут. И только подумайте, какую власть я обрету, когда Панический Парк вернется в реальный мир! — Он покачал головой. — Удачи, ребятишки. Она вам понадобится!
И исчез за дверью.
Впрочем, не прошло и двух секунд, как он вернулся. Он подошел к Мэтту, протягивая лапу:
— Отдай ее.
Мэтт уставился на него:
— Не понял?
— Отдавай ключ-карту, что я дал тебе по приезде в Кошмарию. Ту, что помогала тебе попадать в закрытые места.
— Вот еще, — сказал Мэтт, отступив на шаг. — Зачем вы вообще ее мне дали?
Покрытое шерстью лицо кошмарийца расплылось в улыбке.
— Зачем? Я тебе уже говорил. Чтобы натолкнуть тебя на мысли о Паническом Парке. Чего тут непонятного? Такая зацепочка. Чтобы тебя заинтересовать. — Он помахал лапой перед лицом Мэтта: — Отдай. Сейчас же.
Мэтт усмехнулся:
— Обойдешься, пушистик.
Отвратительный рык вырвался из горла Байрона.
— Хамить изволишь, Мэтт, мой мальчик, — проворчал он. Его глаза загорелись красным огнем. Он сжал в кулаки свои огромные лапы. — Неужели ты не понимаешь, что я могу разодрать тебя пополам?
Мэтт попытался отскочить. Но огромный кошмариец рванулся вперед и сгреб его за грудки.
