Сам же Керженец, что впадает у Макарьева, "речка быстрая, омутистая", на лесистых берегах своих, в чащобах, таила раскольничьи скиты. Когда власти выслеживали "вероотступников", фанатики запирались в деревянных кельях и сжигали себя. Из керженского края пошла легенда о граде Китеже, скрывшемся на дне лесного глубокого озера Светлояр, где в тихие летние ночи чуть доносится из-под воды перезвон колоколов.
Теперь на месте таинственных скитов — леспромхозы, дно Светлояра исследуют экспедиции аквалангистов, а сам Макарьев в плену у лесников. Под монастырскими стенами плоты, бревнотаски, трубы лесозаводов.
Выходит судно на середину Волги — и открываются по гребням нивы, села со старенькими церквушками и большими белыми школами. Вот уже и скрылись поминутно менявшие очертания увалы, а ты все оглядываешься, думаешь: откуда во всем этом притягательная сила?
Внизу, у воды, голубоватые осокори то собираются рощицей, то разбегаются по одиночке и стоят, стройные, гордые; выше по склонам березки да яблоньки. Режет зеленую воду остроносая лодка, белые платки низко надвинуты на женские лица от жгущего, неистового солнца. И опять осокори-богатыри, один к одному, будто выхоженные садовниками, заняли песчаную луговину, задавили, весь подлесок, оставили на заливной косе лишь местечко для покладистых, неприхотливых тальников.
Волга словно хочет показать, как противно ей однообразие, что нет на ней совершенно схожих мест, — и у воды появляется нагромождение исполинских верблюжьих горбов. Даже цвет подходящий! За горбами — Бармино, ровно тысяча километров от Москвы, дома с мезонинами, яблоневые сады по косогорам, под осень — наливной, сочный анис ведрами на пристани.
Но где настоящее засилье садов — в Васильсурске. Подходишь к нему затемно, и кажется, будто не город это, а светлячки затаились в густой зеленой листве.
Горы за Васильсурском — Малые Жигули. Это не название, а прозвище. И верно — похожи. Может быть, даже больше похожи на прежние Жигули, чем сами нынешние Жигули. Эти, Малые, менее тронуты человеком, не так заселены.
Земля марийцев, в которую вступает далее река, — лесная земля, особенно по левобережью. До строительства волжских плотин на подходах к Козьмодемьянску можно было видеть целый речной городок, который выносила на водный простор сплавная Ветлуга, третий по длине, после Камы и Оки, волжский приток. Казалось, будто добрая половина волжского русла целиком закрыта бревнами настолько плотно, что настил выдерживает дома с вышками. Это тесно друг к другу стояли плоты, ожидавшие буксировщиков.
