Лилиан рассмеялась. — Полностью с вами согласна, ведь я уже не ваша пациентка, — ответила она. — Теперь вы можете говорить со мной как с обычной женщиной, а не как с ребенком или с арестантом.
Она успела заметить, как снова покраснело лицо Далай Ламы, и тут же вышла из его кабинета.
Лилиан закончила упаковывать чемоданы. «Сегодня вечером, — подумала она, — я расстанусь с этими горами». Впервые за многие годы её охватило чувство надежды, которая должна была обязательно исполниться. Это не было ожиданием миража, который годами был так далек от неё и постоянно повторялся в её грёзах. Это была надежда, которая должна была исполниться в самые ближайшие часы. Всё её прошлое и будущее едва могло сохранять установившееся зыбкое равновесие, и самое важное, что она ощутила, оказалось не то, что она долгое время была одна, теперь её захлестнула волна настоящего, полного одиночества. Она не стала ничего брать с собой и не знала, куда отправляется.
Лилиан очень боялась, что Волков может снова зайти к ней, но в то же время она очень хотела увидеть его ещё раз. Заливаясь горькими слезами, она закрыла чемоданы. Ей нужно было время, чтобы успокоиться. Потом она оплатила санаторный счет и отбила две атаки Крокодилицы — последнюю от имени Далай Ламы. Затем последовало прощание с Долорес Пальмер, Марией Савини и Шарьлем Неем, которые смотрели на неё, как, вероятно, смотрели японцы на своих летчиков-камикадзе во время войны. Вернувшись в свою палату, она стала ждать. Вдруг раздался лай собаки и скрежет её когтей о дверь. Лилиан открыла, и в комнату влетела овчарка Волкова. Собака любила её и часто приходила без хозяина. Она подумала, что Борис специально прислал собаку, а сам подойдет попозже. Но он не пришел. Вместо Волкова в комнату вошла сестра и стала рассказывать, что родственники Мануэлы собираются отправить её тело в цинковом гробу в Боготу.
— Когда? — спросила Лилиан, заставив себя хоть что-то сказать.
— Сегодня. Они хотят уехать отсюда как можно скорей. У служебного входа уже и сани стоят. Обычно с отправкой покойников ждут до ночи, но они должны успеть погрузить гроб на пароход. Сами родственники полетят самолетом.
— Извините, я тороплюсь, — пробормотала Лилиан. Она как раз услышала, что подъехала машина Клерфэ. — Будьте счастливы!
Лилиан прикрыла за собой дверь и пошла по белому коридору словно спасающаяся бегством воровка. Она надеялась незаметно проскользнуть через холл, но перед лифтом её ждала Крокодилица.
