— Ты хочешь сказать, что это своего рода поминки?
— Да, что-то в этом духе. — Хольман зевнул. — Извини, зеваю, потому что наступает время предписанной сиесты. Это лечение постельным режимом без права на разговоры. Касается и меня тоже. Ладно, до вечера, Клерфэ!
* * *
Кашель прекратился. В изнеможении Лилиан Дюнкерк откинулась на подушку. Это была её утренняя жертва; предстоящий день был оплачен, и прошлый вечер — тоже. Она ждала сестру, которая должна была отвести её на очередной рентген. Его делали регулярно раз в неделю. Этот ритуал был ей знаком до тошноты, но каждый раз её это, тем не менее, нервировало.
Лилиан ненавидела деликатное обхождение в рентген-кабинете. Она терпеть не могла стоять там обнаженной по пояс и чувствовать на себе взгляды врача-ассистента. Присутствие Далай-ламы её нисколько не смущало. Для него она была всего лишь очередной пациенткой, а для ассистента — женщиной. Её нисколько не смущало, что она должна была стоять обнаженной, её тревожило, что она была даже больше, чем голой, когда становилась перед экраном аппарата. Тогда её нагота начинала простираться под кожу, обнажались её кости и двигавшиеся, пульсировавшие внутренние органы. Тогда под взглядом из-под мерцавших очков в красном свете кабинета она становилась ещё более голой, такой, какой она сама себя никогда не видела и не могла увидеть.
Какое-то время она ходила на рентген вместе с Агнес Самервилл. Там она видела, как Агнес очень быстро стала превращаться из красивой, молодой женщины в живой скелет, внутри которого, словно какие-то бледный, лишенные нормального цвета зверьки, вмещались и шевелились легкие и желудок, будто пожирая её жизнь. Она видела, как этот скелет поворачивался то боком, то грудью, как он делал вдох и как говорил, и Лилиан знала, что на экране она выглядела точно также. Когда она в темноте кабинета слышала дыхание ассистента, ей казалось до чрезвычайности непристойным, что он мог видеть её такой.
В палату вошла сестра. — Кто пойдет передо мной? — спросила Лилиан. — Фройляйн Савини.
Лилиан накинула пеньюар и пошла следом за сестрой к лифту. Сквозь оконные стекла она видела серость наступившего дня. — Холодно сегодня? — спросила она. — Нет. Четыре градуса.
Скоро наступит весна, — подумалось ей. — Снова — нездоровый фен, начнут хлестать дожди, тяжелый воздух, а по утрам — удушье. Из рентген-кабинета, приводя в порядок свои черные волосы, появилась Мария Савини. — Ну, как прошло? — спросила Лилиан.
