— Не только с ключами… и с машиной — тоже, — ответил Клерфэ.
С Хольманом он встретился уже за обедом в санатории. Тот выглядел уставшим. — Это всё фён. — заметил он. — В такую погоду все чувствуют себя дерьмово. Никакого сна, только — безумные ночные кошмары. А как ты?
— А как можно чувствовать себя с похмелья? Перебрал…
— С Лилиан?
— Нет, позже. Здесь у вас в горах пьется легко, зато на другой день.
Клерфэ осмотрелся. Людей в зале было не так много. Южноамериканцы сидели в своем углу. Лилиан ещё не появлялась.
— В такую погоду большинство мается в постелях, — заметил Хольман.
— А ты, что, уже успел прогуляться?
— Нет. А что слышно про Ферреру?
— Умер.
Оба ненадолго замолчали. Тема была исчерпана. — Что будешь делать после обеда? — спросил в конце концов Хольман.
— Подремлю, потом прогуляюсь. Не беспокойся обо мне. Я уже рад хотя бы тому, что оказался в таком месте, где кроме «Джузеппе» почти нет машин.
Тут отрылась дверь. В зал заглянул Борис Волков и кивнул Хольману. Клерфэ он демонстративно проигнорировал. Волков не стал входить в зал и тут же опять скрылся за дверью. — Он ищет Лилиан. — сказал Хольман. — Бог знает, где она сейчас! Должно быть, у себя в палате.
Клерфэ встал из-за стола. — Пойду посплю. Ты прав, от воздуха здесь действительно можно сомлеть. А ты будешь здесь сегодня вечером? На ужине?
— А как же. Температуры у меня сегодня нет, а про вчерашнюю я врачам ничего не говорил. Сестра мне доверят, и я сам себе ставлю градусник. Тоже мне достижение, да? Если бы ты знал, как я ненавижу градусники!
— Ладно, встретимся в восемь.
— В семь. И может, поужинаем где-нибудь в другом месте? Тебе здесь, наверное, скучно.
— Не мели чушь! У меня в жизни было слишком мало возможности насладиться добротной предвоенной скукой. Сегодня это стало редким, великим приключением нашего времени, на которое сохранились исключительные права у швейцарцев и ни у кого больше во всей Европе. Даже шведы не могут рассчитывать на это, ведь их деньги улетали черт знает куда, в то время, как все стремились спасти человечество. Тебе подбросить что-нибудь из деревни, втихаря разумеется?
— Ничего не надо. У меня всё есть. Сегодня планируется вечеринка у одной итальянки, Марии Савини, тайком, естественно.
— Ты тоже пойдешь?
Хольман покачал головой. — Нет никакого желания. Такие вечеринки всегда устраиваются, если кто-то отчалил. Отчалить — это по-нашему умереть. Тогда все пьют, болтают и снова набираются куража.
