Телефонный звонок прервал мысли Алимова. Он сиял трубку. Звонила Муслимат Атаевна. Она предупреждала, что ближайшие несколько дней ее не будет на работе — заболела, плохо с сердцем.
— Да, да, — сказал Алимов, — конечно. Выздоравливайте. — И положил трубку.
Настроение испортилось. Причиной плохого самочувствия Муслимат Атаевны был, наверно, их вчерашний разговор. Муслимат Атаевна сдала в секретариат целую подборку корреспонденций „О людях хороших“. Этими „хорошими людьми“ были врач, вылечивший мальчишку от кори, работница горсправки, вежливо отвечающая на вопросы, заведующая детским садом, которая внимательна к детям. Алимов вернул подборку Муслимат Атаевне со словами:
— Давайте выполнение своего долга, исполнение служебных обязанностей не будем возводить в подвиг. Не стоит дешевить значение печатного слова. Давайте поищем более яркие факты.
Муслимат Атаевна хотела что-то сказать, но промолчала, вышла из кабинета с обиженным видом.
Теперь Алимов думал: „Может быть, она обязана чем-то этим людям? Может, обнадежила своих „героев“, а теперь…“ И Казбек представил ее, одиноко лежащую в комнате, и ему стало жаль Муслимат Атаевну. „Надо бы поддержать ее как-то, ободрить…“ В кабинет заглянула девушка, в нерешительности потопталась у дверей, спросила робко:
— Можнамы?
Алимова рассмешило это наивное словообразование с кумыкским суффиксом, но он тотчас погасил улыбку и принял серьезный вид.
— Входите. — Он указал девушке на стул: — Садитесь.
Девушка вошла, осторожно подвинула стул и села напротив Казбека. Быстрым движением ока скинула с головы на плечи темный пуховый платок, и открылось ее румяное, свежее лицо с ясными, грустными, настороженными глазами.
— Я Зулейха, — сказала она робко. — Бекишева… Про меня ваша газета пропечатала…
— Так. И что же?
— Неправда это, товарищ редактор. Опозорили вы меня!
— Как так? — удивился Алимов. Он помнил эту статью Шапи Микаилова „На ударном фронте — молодежь“. Микаилов долго ее готовил, часто ходил в райком комсомола, когда она была готова, потребовал от Галича дать ее на первой странице. В день ее выхода, во вторник, позвонил Салавдин Алханович и впервые за время редакторской деятельности Алимова поздравил его с „очень важной и полезной статьей“, советовал „продолжить разговор“.
— Ложь все это, ложь! — сказала Зулейха покраснев. — Не пошла я добровольно на свиноферму!..
— Ну-ну, дальше?
— Из-за вас, из-за этой глупой статьи… Вы испортили мне жизнь! Вы… вы отняли у меня жениха! — Она вдруг заплакала. Слезы текли по ее лицу, Зулейха пыталась утереть их, руки у нее дрожали.
