Ночь выдалась тихая. Высокое небо, свежий ветер. Нигде не бывает такого упругого, свежего ветра, как на этом поле. Деревья, травы шелестели, и чудилось, будто ветер принес сюда шум и плеск Меконга. Малышка Ба снова ушла на пункт связи. В будке остались лишь мы вдвоем. Мы улеглись — в длину — на дне окопа, разостлав гамаки поверх сухой травы; получилась очень мягкая постель. Сквозь щели в крыше виднелись звезды.
— Послушайте, Нам, что у вас было с Шау Линь?
Услыхав мой вопрос, Нам Бо сел, закурил сигарету, потом снова улегся.
— Вы и без моих рассказов узнаете все, когда доберетесь до места. Ответь я: да нет, ничего между нами не было, — я бы солгал. Но если сказать, что я любил ее, а она любила меня, — этого тоже толком не докажешь.
— В любви так часто бывает, — подтвердил я, и тогда Нам Бо рассказал вот что:
Сам-то он понял, что любит Шау Линь, еще два с лишним года назад. Как-то его пригласили ночью в провинциальный комитет партии для подготовки второго наступления весной шестьдесят восьмого года. На обратном пути, возвращаясь из-под Биньдыка, он зашел навестить Шау. После смерти отца она уступила свой дом соседке, матушке Хай, у которой разбомбили жилье. Сама-то она все равно почти не бывала дома.
Завернув во двор, он, едва подошел к дверям, услыхал ломкий, берущий за сердце голос матушки Хай:
— Это ты, Нам? О небо, о земля! И чего вы с Шау так бегаете друг от дружки.? Садись, садись. Она только-только ушла, вечерело уже. Искупалась, вымыла волосы, белье постирала, перехватила горсточку риса и заторопилась, вижу. Куда ты, спрашиваю, уж не к Нам Бо ли? Она улыбнулась, покорно так, и ушла.
Стоя в дверях, он смотрел на приветливо встретившую его старую женщину, и было на душе у него и неловко, и радостно. Не желая притворяться: мол, зашел просто так, по пути, — Нам улыбался молча, как бы признавая правоту матушки Хай — да, он пришел повидать Шау Линь.
Он снял вещмешок, сел за стол. Матушка Хай, заваривая ему чай, продолжала:
— Ушла она, одна рубашка осталась — повесила ее сушиться вон там, позади тебя.
Тонкая белая блузка «баба́»[12] с вырезом на шее в виде сердечка — Шау обычно носила ее в часы досуга — висела сейчас на шесте из верхушки долгостволого бамбука тэмваунг у стены за спиной Нам Бо. Он-то заметил ее еще в дверях и обрадовался. Шау Линь не было дома, но она как бы оставила частицу себя: чем-то знакомым, родным повеяло на него от этой рубашки, висевшей у стены.
