— Что тут у вас?
— Мясо…
— Вот придете к нам, попотчуем чем только пожелаете.
— Желаю черепаху, поджаренную с солью, — заявил я, раскладывая рис и банки с мясными консервами.
— Придется потерпеть, черепахи будут, когда высадится вертолетный десант, — сказала девушка.
— Я всерьез, а вы опять со своими шуточками. Стоит только подпалить тростники, и бери черепах голыми руками. Зачем вертолеты ждать?
— И я говорю совершенно серьезно, без шуток. Если сейчас подпалить тростники, налетят вертолеты, перестреляют и сожгут нас самих. Слушай, Нам… — Девушка опять обращалась уже не ко мне, а к Нам Бо. — Как только ты уехал во второй раз, противник немедленно перешел в контратаку…
Я решил, что она просто захотела перевести разговор на другую тему, но девушка продолжала:
— Еще до рассвета они три раза бомбили нас, потом обстреляла артиллерия из Биньдыка, наконец заявились вертолеты прочесывать поле. Всей стаей — двадцать одна машина — кружили и кружили над нами, траву брюхами утюжили. С тех убежищ, что были прикрыты похуже, крыши сорвало от винтов. Камыш, тростник перекрутило, стебли то прижимало ветром к земле, то взметало ввысь; пожухлая трава, сухие листья кружились в воздухе. Черепахи, змеи, кобры — все живое тогда всполошилось. Особенно черепахи. Сколько их повыползало из нор! И вовсе-то они не такие вялые, как мы думаем. Черепахи загребали всеми четырьмя лапами, переваливались через вжавшихся в землю людей, заползали в убежища. Сперва мы все ловили их, не обращая внимания на вертолеты, и бросали в ямы, в траншеи, откуда им было не выбраться. Но потом выбились из сил и оставили — пусть ползут куда хотят. Зато уж после налета карателей в каждом доме ели черепах. Вареных, жаренных с солью, фаршированных… Кое-кому черепашины хватило чуть не на неделю.
Слушая ее, я вспомнил анекдот о черепахах, рассказанный мне доктором Тин Нге, и решил было пересказать ей, но вовремя одумался: небылица эта сейчас оказалась бы неуместной.
— Ну, давайте поедим. Отведаем пока мясо лесных тварей, а потом, после вертолетного десанта, будем есть черепах. — Малышка Ба, улыбнувшись, взглянула на меня и, как благонравная девушка из хорошей семьи, стала оделять нас рисом.
— Расскажи, как там у нас в деревне, — попросил Нам Бо. — Кто жив, кто умер, кто на месте, кто подался на чужбину?
— Ничего тебе не расскажу. Пожалуешь домой, сам все узнаешь. Одно скажу тебе наперед…
— Что же — говори.
— Придется ответ держать — почему не писал моей сестре Шау?
